Ночью собаки заявились снова. Привлечённые запахом рыбы, они уселись на холме, где лаяли и грызлись друг с другом. Мне было видно, как сверкают их глаза, в которых отражался свет костра. С рассветом стая ушла.
Океан в тот день утихомирился, и мы с Реймо смогли полазить среди камней, высматривая морские ушки. Мы сплели из водорослей грубую корзину, и не успело солнце приблизиться к полудню, как она уже наполнилась до краёв. Волоча ушки домой, мы остановились передохнуть на краю прибрежного обрыва. Благодаря прозрачному воздуху видимость была прекрасная, и мы с Реймо устремили взгляды туда, куда ушёл корабль.
– Он вернётся сегодня? – спросил Реймо.
– Может быть, – сказала я, хотя сама так не думала. – Но скорее всего он вернётся только через много-много солнц. Страна, в которую он уплыл, очень далеко.
Реймо вскинул на меня чёрные глаза. Они сияли от восторга.
– По мне, пускай бы он и вовсе не приходил!
– Почему ты так считаешь? – спросила я.
Реймо задумался, ковыряя в земле остриём дротика.
– Почему? – повторила я.
– Потому что мне нравится быть тут с тобой, – признался он. – Это гораздо интереснее, чем со всеми. Завтра я сбегаю туда, где спрятаны каноэ, и пригоню одно в Коралловую бухту. Мы будем ходить на нём за рыбой и плавать вокруг острова.
– Ты не сможешь спустить его на воду, наши лодки слишком тяжёлые для тебя.
– А вот и смогу.
Реймо выпятил вперёд грудь, на которой болталось забытое кем-то ожерелье из зубов морского слона[13]. Нитка была велика ему, да и зубы были сплошь обломанные, но они загремели, когда Реймо что было силы вонзил дротик в землю между нами.
– Ты забываешь, что я сын Чоуига, – сказал он.
– Нет, не забываю, – отвечала я. – Просто ты ещё маленький сын. Когда вырастешь большим и сильным, ты, конечно, будешь легко справляться с каноэ.
– Я сын Чоуига, – повторил брат, и глаза у него вдруг сделались ещё больше обычного. – Он умер, значит, его место занимаю я. Теперь я вождь галас-атов. И все мои желания надо исполнять.
– Сначала тебя следует посвятить в мужчины. Придётся, согласно обычаю, отхлестать тебя крапивой, а потом привязать к муравейнику.
Реймо побледнел. Он видел испытания, которым подвергали юношей нашего племени во время обряда инициации, и прекрасно помнил их.
– Ну ладно, – торопливо продолжала я. – Раз здесь нет мужчин, которые могли бы провести обряд, наверное, тебя не обязательно испытывать крапивой и муравьями, вождь Реймо.
– По-моему, это не самое подходящее для меня имя, – с улыбкой отозвался он и запустил дротиком в пролетающую чайку. – Я придумаю что-нибудь получше.
