– Тогда почему с Аргилой не работаешь?
– Он сегван.
– Тебе-то чем сегваны не угодили?
Молчание.
«Во имя священного меча первого Лаура, и какого рожна я с ним цацкаюсь!»
– А кнутом за что получил?
Венн посмотрел нардарцу прямо в глаза.
– За то, что не сказал «господин».
– Хватит языком болтать! – рявкнул Гвалиор. – Работай иди!
Маленький подбиральщик Аргила поначалу всё ходил за Щенком, пытался помогать ему с тележкой, но угрюмый венн его прогонял. Отчаявшись, Аргила снова принялся перебирать и просеивать мусор, вывезенный из штольни. Он шмыгал носом и утирал сопли грязным оборванным рукавом. Сегодня ему не везло.
Вельможи халисунской столицы, где довелось вырасти Каттаю, гордились своими конями. Само слово «вельможа» по-халисунски звучало как «харрай» – «всадник». Знатные мужи страны были потомками доблестных воинов, тех, что годами не покидали седла, обороняя селения от врагов и завоёвывая новые земли. Конечно, те времена давно миновали. Видавшие виды кольчуги сменились золотыми нарядами, а в боевой плети стали ценить слоновую кость резной рукояти и ювелирную выделку шара, более не предназначенного сокрушать вражьи шлемы и черепа. Уже два века назад, во дни Последней войны, Гарната-кат был спасён яростью рабов, а вовсе не подвигами знатных воителей… Однако по сей день никто и слушать не стал бы военачальника, если он не принадлежал к роду харраев. И вовсе разорившимся и потерявшим честь считали вельможу, если он не мог больше содержать боевых коней-харов для себя и для мужчин своего рода.
Считалось, что знатному человеку не по достоинству идти в гости или по делу пешком, – даже в пределах своей собственной Сотни. Славных коней покупали за огромные деньги, их получали в наследство и выменивали, отдавая десятки рабов. Особенно ценились горбоносые скакуны, доставляемые из-за моря, из страны Шо-Ситайн. Какой бы масти ни был такой конь, его шерсть обязательно отсвечивала золотом – ибо в начале времён шо-ситайнские Боги создали его из южного ветра, напоённого солнцем.
Родство с ветром всего лучше чувствовалось на праздничных ристалищах. На обширном загородном лугу, где могучие хары летели во весь опор под маленькими цепкими всадниками в ярких коротких плащах. И гулкая земля звенела под копытами, словно тугой барабан…
Мохнатый буланый конёк, за чью пышную гриву крепко держался Каттай, ни за что не догнал бы, наверное, на скаковом кругу тех стремительных великолепных красавцев. Но и они, надо думать, сейчас же простудились и умерли бы в Самоцветных горах. Если ещё по дороге сюда не переломали бы тонких ног, сорвавшись с ненадёжной тропы…
