Только не хватало, чтобы опять разразился такой же бунт, да его потом ещё и приписали оплошности Гвалиора!.. Кнут взвился над сцепившимися подростками и перетянул обоих:
– А ну встать! Живо встать, крысоеды!
Они откатились в разные стороны, ошпаренные плетёным ремнём, и вскочили, одинаково тяжело дыша. У одного был уже зажат в руке камень. Второй – молчаливый – утирал кровь из-под носа.
– Тележку поднять! И живо отсюда вон, нечистое отродье!..
Подростки исполнили приказание, враждебно и свирепо косясь один на другого.
– И если увижу, что снова дерётесь, – предупредил Гвалиор, – во имя Чёрного Пламени, с обоих шкуру спущу!
– Мы поняли, господин…
Колёса тележки снова заскрипели, подпрыгивая на неровностях каменной вымостки. Гвалиор проводил юнцов глазами. Конечно, они при первом же случае снова намнут холки друг другу. Тем более что оба из одного племени. Известно же, никто не бьёт крепче, чем свой своего, и тем более – бывший друг!
Ну и пускай дерутся, если охота. Но только где-нибудь в другом месте. Не здесь, перед отвалами. Хотя бы в шаге от ворот, но – уже в штольне, уже внутри горы. Там, где держит ответ другой надсмотрщик, не Гвалиор…
Нардарец смотал длинный кнут и сунул его за ремень. Белобрысый маленький подбиральщик всё топтался с ним рядом и тихо, невнятно поскуливал, боясь, как бы в суматохе про него не забыли. Временами он кашлял. Когда Гвалиор повернулся к нему, он затрясся, как осиновый листок на ветру, но не побежал. Может, он сейчас угодит под горячую руку и страшный кнут распластает его на камнях, если не вовсе вышибет жизнь?.. Однако упустить возможность и не напомнить о себе – это было страшней…
– Принесут жратву – скажешь, что у тебя сегодня находка. Хорошая находка, – кивнул ему Гвалиор. – Не поверят – сбегаешь за мной, я сам им скажу.
Каттай уже понял, что снег в Самоцветных горах не был ни сладким, ни праздничным… Совсем наоборот. Он оказался негостеприимным и страшно холодным. Вязаная мамина безрукавка, на которую – смешно даже вспомнить – Каттай так надеялся в дороге, теперь лежала под тюфячком, рядом с вышитыми сапожками. То и другое было здесь бесполезно…
Каттай очень боялся заплутать по дороге к отвалам. Подземные выработки и переходы сплетались в сложный и запутанный лабиринт, и целиком его удерживали в памяти лишь немногие знатоки вроде Шаркута. Нет, конечно, здесь было совсем не то, что в безлюдной дикой пещере, где, сбившись с пути, можно не найти выхода и погибнуть. Это даже не лес, через который он, помнится, бежал целую ночь!.. Любой надсмотрщик указал бы Каттаю верное направление. Но хорошо ли получится, если господину распорядителю донесут, что его «лучшего лозоходца» пришлось вести за руку, ибо сам он оказался неспособен пойти и вернуться?..
