После моих слов ушастые еще больше всполошились. Какой-то приборчик достали, верещат будто голодные поросята.
– Эй, мы с Земли! Земляяяяяяяя! – попытался объяснить им Пашка, рисуя пальцем в воздухе круг и поднимая руку к небу. – Вот, черти! Не понимают. Тупые, наверное, – заключил он после третьей попытки контакта и стал пятиться к тропе.
Тем временем наши братья по разуму приборчик свой настроили, нацепили его на шею старшему, как выяснилось потом, и обратились к нам на вполне понятном языке:
– Эй, безухие! Чего вам здесь надо?! Вы нарушили границы территории Бербенбом и подлежите расчленению!
– В смысле: «расчленению»? – Павел вопросительно глянул на меня, и когда через мое трагическое молчание до него дошел смысл сказанного зеленым, ноги Глотова ослабли, и рухнул он с возгласом: – Братья, помилуйте! За что?!
– Надо так, – глухо ответил старший из братьев и подошел ближе.
– Земляяя… черти тупые… – продолжил он, с подозрением поглядывая на сумку с оскудевшим запасом «Оболони».
– Пивка хотите? – робко предложил я. – Пивка… – и щелкнул себя пальцем по шее.
– Угрожаешь, безухий? – гуманоид нахмурил тонкую, подвижную будто червяк, бровь.
– Что вы! При нашем-то миролюбии! – поспешил я успокоить его. – Просто пивка ради праздничка…
– Дринк! – пришел на помощь Пашка. – Бир гуд дринк-дринк! – он, открыл рот, тыча туда большим пальцем, потом наклонился к сумке, в которую косился чертов инопланетянин, и проворно достал прохладную бутылку «Оболони».
– Мудрейший Крюбрам, он нам выпить предлагает, – догадался второй зеленомордый, стоявший за старшим. – А что? Я согласен. Испытаем их продукт.
– Потом выпить, – сказал мудрейший Крюбрам, но бутылку у Павла взял. – Потом… после расчленения. Нет, лучше гермутации – с этими словами он усмехнулся почти по-людски, извлек из-за спины устройство, похожее на крошечную дрель. – С тебя начнем, – мудрейший направил острие в сторону Глотова.
– Братцы! – Павел на секунду застыл от страха и осознания всей межпланетной несправедливости, потом завопил и бросился по тропинке, приведшей нас сюда.
Я бежал за ним, высоко выпрыгивая и петляя, как сайгак при ружейной пальбе, – фиолетовые разряды из устройства Крюбрама со свистом проносились мимо. До Двери, светящееся спасительным золотистым отблеском, оставалось меньше половины пути, когда фиолетовая молния настигла меня. Ударила между лопаток и разлилась по телу колючей, смертельной истомой. В глазах потемнело, весь мир стал окутываться синеватые тона, превращаясь в огромную трагическую гематому. Мои ноги передвигались медленнее, будто укорачивались. И весь я сам стремился к земле, но все же бежал, бежал, изо всех сил матерясь и размахивая букетом гвоздик.
