Чуть погодя, когда мое испуганное «оно» уже готово было забиться под матрас, чтобы никогда не вылезать оттуда (хотя в действительности оно даже на это не было способно), комната-гардероб, где я сидел, вдруг взбесилась. Началось самое настоящее шкафотрясение: пол задрожал, стенки принялись отстыковываться друг от дружки, углы между ними превратились в широкие щели, и через них внутрь поползли пегие клубы не то дыма, не то тумана – липкого даже на вид. Эта дрянь стала собираться в центре бывшей комнаты и, сгущаясь, принимать устойчивые очертания.
То, что из нее в конце концов материализовалось, было в тысячу раз хуже ночного кошмара. Женская фигура черного цвета с восемью руками – вот что это было. На шее у нее висело ожерелье из черепов, чресла прикрывала юбочка из человеческих голов с бахромой из кистей рук. У нее были длинные распущенные черные волосы, а в каждой руке она держала доисторическое орудие убийства – меч, лук, трезубец, кинжал и так далее, остального я, насмерть перепуганный, попросту не смог разглядеть.
Никогда прежде я не видывал ничего подобного, но все-таки сразу узнал ее. Это внезапное узнавание свалилось на меня, как спиленное столетнее дерево, и тяжело придавило к полу, хотя и без того я не мог пошевелить ни пальцем.
– Лиза, – потрясенно прошептало мое «оно». – Я тебя знаю. Ты – Лиза Пяткина.
Лиза в ответ показала мне язык – да так и оставила его свисать ниже подбородка. И это ничуть не умалило лютости ее облика, скорее наоборот, высунутый язык добавил ее свирепости вполне отчетливый оттенок кровожадной патологии.
Висячие сущности, до того демонстрировавшие полное ко всему безразличие, вдруг заметно зашевелились и все как один (одна?) двинулись ко мне. Они обступали меня, зажимали в плотное кольцо и уже тянули ко мне свои руки (лапы? манипуляторы?). В один миг мое беспомощное «оно» переполнилось внезапным пониманием того, что сейчас произойдет. Готовилось жертвоприношение – они намеревались задушить меня, а потом разрезать на кусочки. Защищаться я не мог, потому что, опять-таки, делать это было некому. Дистрофичное «оно», существовавшее теперь вместо меня, могло лишь верещать от ужаса, захлебываясь в собственных соплях.
Потом оно увидело, как толпа Сущностей расступилась и к нему медленной, тяжелой поступью приблизилась страшная, лютоокая Лиза Пяткина. В одно мгновенье она отрастила еще одну руку – в ней ничего не было, – неспеша, точно раздумывая, замахнулась и…
