– Как вы считаете, у меня есть надежда?
– Вы хотите лечь на операцию?
– Нет, вы меня не поняли. На операцию мне уже поздно. Я хотела у вас узнать, есть ли у меня надежда узнать имя настоящего убийцы?
Дронго молчал, ошеломленный ее словами. В этой женщине жила неистовая вера в ее мужа, умершего уже много лет назад. Как же сильно она его любила!
– Алло, вы меня слышите? – спросила Лилия. – Куда вы пропали?
– Я ничего не могу вам пока сказать, – ответил Дронго. Он не хотел ее обманывать.
– Понимаю. Спасибо вам за откровенность.
– Вы знаете, Лилия, – проговорил Дронго, – я думаю, что все знакомые с вами женщины немного вам завидуют.
– Мне? Вы шутите? Почему?
– Вы сами сказали, что у всех у нас путешествие в один конец. И все знают об этом. И все понимают, что это путешествие с заранее спланированным печальным исходом. У некоторых оно проходит буднично, незаметно, как обычное перемещение из одной точки пространства в другую, из одного времени в иное. А у вас была такая большая любовь, такая яркая жизнь. Вы счастливый человек, Лилия, потому что в вашей жизни было такое чувство.
– Да, – чуть подумав, согласилась она, – может, вы и правы. Если посмотреть с этой точки зрения. Вы знаете, я сейчас вам скажу то, что никогда и никому не говорила. О чем вообще не говорят, – она чуть запнулась.
Он терпеливо ждал.
– Арманд был единственным мужчиной в моей жизни, – быстро произнесла Лилия, – ни до, ни после у меня никого не было. И уже не будет. Что-то я разболталась. Это, наверное, воздействие лекарства. Извините меня за мою болтливость.
– Ничего страшного. Отдыхайте. Я вам завтра позвоню.
– До свидания, – произнесла она, и он осторожно положил трубку.
Потом взглянул на телефонный аппарат. Неужели такое еще возможно? В наш прагматичный технократический двадцать первый век? В шестидесятые годы, как и все бакинские мальчишки, он гадал, каким будет этот магический год с тремя нулями? Как встретит человечество двухтысячный год? Тогда им казалось, что будущее невообразимо прекрасно. Без войн, без болезней, без глупости, подлости, предательства. Как они мечтали заглянуть в это будущее!
Действительность оказалась не только более прозаичной. Новый век начался с одиннадцатого сентября две тысячи первого года, когда авиалайнеры врезались в башни Торгового центра Нью-Йорка. Он начался бомбежками Югославии, когда в центре Европы самолеты самых демократических стран мира убивали и калечили детей, стариков, женщин только потому, что нужно было принудить одного неугодного президента к определенным политическим уступкам.
