– Хорошо, – согласился Дронго. Он подозвал официанта и расплатился с ним. Затем они вышли на улицу. – Вы мне очень помогли, Татьяна, – искренне сказал он, протягивая ей руку.
Она неловко протянула свою. Он наклонился и поцеловал ей руку. Затем неожиданно спросил:
– Сколько девочек у вас в издательстве?
– Пять человек без меня, а почему вы спрашиваете?
– Просто интересно. А как называется ваше издательство?
– «ABE», но почему вы спрашиваете?
– Может, я когда-нибудь захочу издать книгу на латышском языке, – улыбнулся Дронго.
– Договорились, – рассмеялась Татьяна. У нее был приятный молодой голос.
Попрощавшись, Дронго остановил такси и поехал в отель. До вечерней встречи с Марианной Делчевой оставалось около трех часов. Можно немного отдохнуть и подумать, что именно происходит. Если Лагадиньш прав, то тогда получается, что все друзья и знакомые Арманда не верят в его самоубийство. Никто не верит. И судя по тому, каким человеком был молодой Краулинь, он действительно не мог совершить самоубийства. И эта проклятая запонка при закрытом окне. И ключи под полиэтиленовой пленкой. А еще кровоподтеки на руке. Одних этих фактов достаточно, чтобы начать расследование заново. Эксгумация трупа уже ничего не даст, а вот проверить все факты заново обязательно нужно.
В этот момент в его номере зазвонил телефон. Дронго снял трубку и услышал тихий голос Лилии Краулинь:
– Простите, что я вас беспокою. Мне сказали, что вы весь день работали вместе с Татьяной. Спасибо, что вы так стараетесь.
– Ничего. Как вы себя чувствуете?
– Пока держусь. Врачи говорили, что у меня есть время, но теперь уверяют, что все прогрессирует слишком быстро. Смешное слово «прогрессирует». Как будто идет развитие в лучшую сторону.
– Да, – сдержанно согласился Дронго, – у них свои термины.
– Я начала думать о смысле нашей жизни, – призналась Лилия, – никак не могу понять, почему Бог дает нам душу, позволяет нам чувствовать, осознавать, любить и одновременно точно знать обреченность нашего положения. Как это несправедливо! Приговаривать каждого родившегося к смерти независимо от его дел и поступков.
– В эволюции это называется развитием, – меланхолично заметил Дронго.
– Старое уходит, новое нарождается. Но там нет сознания. И нет любви. Я не знаю, зачем это нужно Богу, но раз все было задумано таким образом, значит, нужно. Как вы считаете?
– Не знаю, – честно признался Дронго, – мне бывает очень страшно, когда я думаю о таких вещах. О бесконечности Вселенной, о бесконечности времени, которое мы не можем понять, и размеров, которые не можем объять. Это непостижимые вещи для обычного человеческого мозга.
