Державу, скипетр и венец.
— Уже красна в моем огне
Вся сталь, что Зодчий вверил мне,
Но, груз полос моих дробя,
Я впредь венчаю сам себя,
И с гордым трепетом кую
Свой миг и час, судьбу свою!
Аминь! Из пепла мир возник!
Он весь, как девственный рудник,
Открыт упорству твоему,
И пусть твой горн, служа ему,
Цветет в веках, как свет живой,
И — да святится Молот твой!
КРАСНЫЙ ЗВОН
Всем пасынкам земли родной
СВЕТЛАЯ ЗАУТРЕНЯ
Нисходит свет Преображенья
На беглость часа и века,—
Свершилось вещее томленье,
Сбылась великая тоска!
Свободный Плуг, а не ленивый
Яремник отошедших лет —
Взрыл всю дремоту темной нивы,
И светит небу дольний цвет.
Пыланье жизни невозбранно!
Еще ступень, еще межа —
И даль Земли Обетованной
Раскроется без рубежа...
И, восходя на царство шири,
Возносит мощь свободных рук
Лик солнца в солнечном потире
В тот храм, в чьей славе — звездный круг...
Расторгла сумрак жизни тесной
Русь, вся распятая и былом,
И в час Заутрени Воскресной
Поет вселенский свой псалом!
ЗОДЧИМ НОВИ
В день чуда в русском бездорожьи
Идите, каменщики божьи,
Поправ навек свой долгий плен,
Дробить гранит для гордых стен...
Идите, плотники христовы,
Свершая кротко подвиг новый,
Тесать с молитвой горный дуб,
Чтоб рос в лазурь за срубом сруб.
И зданье света скоро-скоро —
Дыханьем русского простора,
Воздвигнет свой надежный кров
На счастье всех его сынов...
Оденься, Храм, в стальные скрепы
На миг лихой, на час свирепый
И — грань векам — в веках живи
Упорством Жертвы и Любви...
Твой первый камень врыл глубоко
В родную почву заступ рока,
И первые венцы легли
Вкруг сердца Матери-Земли...
И ты красуйся величаво,
Гордясь своей земною славой,
Но ввысь до звездного чела
Вскинь неземные купола.
А ты, могучий Зодчий Бога,
Стряхни у светлого порога
Весь прах недоли вековой,
И — да святится Молот твой!
ПАМЯТИ АЛЕКСАНДРА ЦАТУРИАНА
Он жил средь нас, тая в груди горячей
Святое пламя песни, в чьей тоске
Нерасторжимой тканью сочетались
Земные сестры, Горе и Надежда,
Звон вечера и утренней зари...
Сын горечи, он шел со светлым сердцем,
Предчувствием врачуя боль пути,
И дух его, пекущийся о правде,
Сквозь страх за жизнь лелеял веру в жизнь.
Вот почему, у тайной грани гроба,
Как сеятель в полях земли родной,
Принес он кротко к житнице вселенской,
В дар бытию, горсть зерен полновесных.
Суровый рок вложил в его свирель
Печаль армян в недоле вековой,
И дух его возникнет вновь, как цвет,
В тот час, когда из пепла вновь воскреснет
