Не кончив чуда нашего рожденья,
Для райских песен колокол заглох...
Но нет, лишь ткань из тлена онемела,
Лишь бренный цвет увял средь смертных нив!
А вещий дух, не знающий предела,
В своем твореньи вечно будет жив...
И вновь, и вновь, лишь в строе звездно-новом,
Воскреснет в людях в каждый вещий час
Пророк, что был для нас небесным зовом
И Вечности ответствовал за нас.
* * *
"Стучись, упорствуя, Кирка..."
Стучись, упорствуя, Кирка,
В глухую грудь земли, пока
Не зацветут тебе века...
Пусть горек, сир и мал твой труд,
Но есть у грани тайных руд
Рубин живой и изумруд...
Но, роя прах, дробя пласты,
Не сетуй с болью, что не ты
Войдешь в сверканье полноты...
И ты лишь знай, лишь кротко верь,
Что в мире плача и потерь
Твой трудный трепет — только дверь...
Твой древний звон — твой жребий весь,
А сбудется средь звезд, не днесь,
Что ты упорно строишь здесь...
* * *
"В тюрьме, где были низки своды..."
В тюрьме, где были низки своды
И каждый стебель цвел в тени,
Я ткал из бренной жажды годы,
Прял из пустых забвений дни...
И в трепете о звездном свете
Лишь в искрах мира сны любя,
Я, как слепой паук, в их сети
Безрадостно ловил себя...
И там, где сон скудел и даже
Был мертв в плену зацветший миг,
Я, узник, сам стоял на страже
Скрепленных мной оков моих...
И, точно камень, время было,
И мерной тенью дни текли
В неволи прихоти постылой
На замкнутой меже земли...
И жил я в прахе у пopoгa
Творца тщетой слепых минут,
Как будто свет и бездна Бога,
Не сердцу смертному цветут.
* * *
"Не называй далекой бездной..."
Не называй далекой бездной
В тоске твоих насущных снов
Неизмеримость ночи звездной
И темный вой морских валов...
Ведь все пыланье яви мира,
Час всхода, стебель, цвет, зерно,
Как бы ни билось сердце сиро,
С ним первозданно сплетено...
И слиты в круг нерасторжимый
Различья, грани и межи,
И ты пред всей их далью мнимой
В дороге праха не дрожи.
От краткой песни колыбельной
До гроба, тайной бытия,
Цветет векам твой миг отдельный,
Их глубь великая — твоя
И в час смятенья, и в покое,
Звезда средь звезд, творит твой дух
Одно свершенье мировое —
Хоть ты лишь слеп, хоть ты лишь глух!
КУЗНЕЦ
Кузнец упорный, что куешься
— Затвор на склеп, где тлеет ложь,
Глухую цепь, стальной засов
На рабство дел и рабство снов,
Несокрушимо-крепкий щит
От слез, насилья и обид!
— Отныне взрыл мой звонкий труд
В земле безмерность божьих руд,
И юной мощью рук моих
Я должен выковать из них,
Как мне назначил мой Творец,
