– Мой папа, может, не совершенство, – Дину, несмотря на то, что в машине было тепло, била дрожь, – но он, по крайней мере, никогда не был предателем.
И голосом, который обнажил обуревавшие ее чувства, Адриена с сожалением тихо сказала:
– Мне кажется, ты ошибаешься, Дина.
Первым побуждением Дины было прекратить разговор. Совсем не потому, что она ничего не знала о похождениях отца – до нее не раз доходили подобные достоверные слухи, – девушка просто слышать об этом не хотела.
Следом, из детства, пришло воспоминание – ей лет семь, вечер, поздно… Мама ушла куда-то с металлическим кофром, заполненным фотопленкой, и плетеной сумкой через плечо, где хранились камеры и сменные линзы. У Дины тогда было плохое настроение, она дулась на маму, которая опять оставила ее вечером. Отец, напротив, был очень весел. Сгреб девочку в охапку, начал подбрасывать так высоко, что она пальчиками касалась потолка. Потом они начали читать книгу, в которой было много картинок… Дина до сих пор помнила тепло отцовских ладоней и терпкий запах рома, исходивший от него. Он тогда, уложив ее в кроватку, чмокнул дочку в нос. Она потребовала еще сказку. Отец не успел раскрыть книжку, как внизу раздался звонок в дверь. Дина встрепенулась, отец сказал, что это не мама, и пошел открывать. Скоро он вернулся, шепнул ей: «Ну все, все, спать», – и, потушив свет, вышел из спальни.
Дина долго не могла заснуть – все прислушивалась к шагам в холле, на первом этаже и заливистому женскому смеху. Голос был чужой. Это открытие пробудило в ней страх и интерес. Потом снизу донеслась тихая музыка, скрипнула дверь. Девочка спрятала голову под одеяло и тихо позвала: «Папочка…» И он вдруг пришел, ласково попенял ей – почему его любимая дочка еще не спит? Дина не решилась спросить, кто там внизу. Чувство обиды охватило ее – обиды на маму, которая бросила ее в этот вечер и зачем-то ушла.
– Пожалуйста, Адриена, – умоляюще попросила она, – давай оставим его в покое. Папа умер, и теперь все это не имеет значения. – Дина почувствовала какое-то облегчение, похожее на то, когда ее родители наконец развелись. Она была теперь словно невостребованный багаж, оставленный в камере хранения. – Были и другие причины, – добавила она, – по которым я так к ней отношусь.
Они свернули с трассы на узкую дорогу, ведущую к кладбищу. На каменных столбах, к которым крепились массивные ворота, были установлены высеченные из мрамора львиные головы.
