– Гляди.
Майкл резко задрал майку. Он ей покажет, он заставит ее говорить по-настоящему, плевать, что она стремится к трепу на общие темы.
– Что? – Дженни сощурилась и наклонилась ближе к Майклу. Ее волосы серебрились в свете экрана. – Не вижу, слишком темно, а что там?
– Вот. – Он схватил ее руку прежде, чем она успела отдернуть ее, и приложил к правой стороне груди, где ее наискось рассекал уродливый десятисантиметровый шрам, память о ножевом ранении. Его пырнула ножом красотка секретарша, уличенная в продаже промышленных тайн босса своему любовнику. Майкл дал Дженни ощупать грубый рубец. – Подарок одной леди. Метила в сердце, но плохо прицелилась.
Даже в тусклом свете он увидел, как темная краска заливает щеки Дженни. Ее голова была у самой груди Майкла; пальцы сначала упрямо напряглись, потом, нащупав шрам, стали мягкими и покаянно нежными.
– Ой, Майкл, – выдохнула Дженни, и в этих словах он, наконец, услышал сочувствие. Воображение девушки живо подсказало ей, какую боль должно было причинить то, что оставило такой след.
Майклу стало стыдно: воспользовался дешевым трюком. Но остановиться он уже не мог, он хотел чувствовать на коже ее нежные пальчики, хотел придвинуться ближе, чтобы их груди соприкоснулись, встретились. Он желал этого так остро, что у него перехватило дыхание.
Майкл откинулся на спинку дивана, закрыл глаза. Он напряженно ждал, не двинутся ли ее пальцы дальше. Сможет ли она почувствовать другие раны, хотя они и не оставили шрамов на его теле? Ощутят ли кончики ее пальцев, как изнывает и рвется к нежности его душа?
А если да, что сможет почувствовать он сам? За эти шесть лет он не знал ничего, кроме зияющей пустоты. Боль и вина сделали его невосприимчивым к наслаждению, и когда плоть его просыпалась – ведь мужчиной он не перестал быть, – ум и сердце молчали. Он сам построил тюрьму для своих чувств.
Пальцы Дженни снова и снова ощупывали шрам, словно запоминая его. Потом, когда Майкл уже ни на что не надеялся, они робко двинулись в сторону, где кожа была гладкой. От ее прикосновения твердели мускулы и под кожей, покалывая, разливалось тепло. Рука Дженни поднималась все выше, забралась под майку, дошла до темного соска.
Майкл подавил стон, чтобы не испугать ее. Живот знакомо сжался. Надо было напоминать себе, что пора вздохнуть, но это с каждой секундой становилось все трудней исполнить.
Дженни положила вторую руку прямо на сердце, и оно зашлось в безумной гонке. Она пригнула голову, словно стесняясь, и уткнулась лбом Майклу в грудь.
