Напряжение нарастало – скорее боль, чем наслаждение. Но Майкл знал, что за болью рай, если только замороженное тело оттает под ее теплыми руками и выпустит чувства на волю.
О Господи, да! Он хотел, чтобы чувства хлынули, как струи ревущего водопада, чтобы он, как первый человек на Земле, онемел от изумления, ослаб от радости, вознес бы благоговейные мольбы к небесам…
Но вдруг его грудь обожгли слезы Дженни.
– Майкл, я так скучаю по нему!
Голос девушки стал невнятным от рыданий, она вцепилась в Майкла, ища защиты и утешения, а он не сразу понял причину ее слез. Ослепленный желанием, он хотел только, чтобы она прекратила говорить и плакать. На краткий постыдный миг ему стало все равно, что ее волнует. Дженни все еще согревала его своим теплом, и он не желал останавливаться.
Однако скорбь Дженни задела в его душе что-то очень глубоко спрятанное, и надо было откликнуться. Нельзя быть такой скотиной.
– Ты приехал, и все как будто вернулось назад, – громко всхлипывала Дженни. – Боже, как мне его не хватает!
– Знаю, Дженни, – ответил Майкл, тщетно стараясь устроить ее поудобнее.
– Он нужен мне, Майкл. Сейчас мне так нужен старший брат. – Дженни заворочалась, мокрая от слез, щека легла на грудь Майкла. – Конечно, Кин часто делал глупости. – Она хотела рассмеяться, но закашлялась. – Он был избалован, как и мы с Клер. Хотел веселиться всю жизнь и ничего больше не делать. – Она сжала кулаки и свирепо ткнула ими в Майкла. – Но это был мой брат, мой единственный брат, и я так любила его!
Майкл почувствовал, как горло его сжали невыплаканные слезы, и нагнулся ближе к лунным волосам Дженни.
– Я знаю, милая, – с трудом выговорил он, целуя ее в макушку. – Знаю. Я тоже его любил.
В общем, он был готов к тому, что она вскочит и залепит ему пощечину за бесстыдство клясться в любви к человеку, которого он убил. Но она припала к нему с горестным вздохом, будто бы успокоившись от его простых слов.
Слезы лились, тихие и горячие. Он гладил ее по спине, беззвучно нашептывал что-то в волосы, и наконец, поток иссяк. Плечи Дженни уже не вздрагивали, дыхание выровнялось.
Когда кулачок Дженни упал и раскрылся беззащитно и трогательно ладонью вверх, Майкл понял, что она уснула.
Он осторожно встал, подсунул Дженни под голову подушку, поправил на ней рубашку, заботливо укрыл пледом. На ресницах и щеках Дженни еще не высохли слезы, она лежала такая юная и тихая, и он немного постоял у дивана, охраняя ее сон.
