Дженни не отстранилась, хотя Майкл по глазам видел, что хотела это сделать. Мышцы на ноге напряглись, будто желая сбросить его руку, и Дженни потупилась, с трудом проглотив ком в горле.
– Да ну, Майкл, – начала она с напускной легкостью, которая ей совершенно не удалась, – это же только предположение. Не будь таким серьезным.
– Дженни…
Но она нервно рассмеялась.
– Давай сменим тему, – сказала она, потом подтянула колени к подбородку и как можно плотнее укрыла их ночной рубашкой. – Расскажи о своей работе, мне очень интересно. Она ужасно опасная?
Майкл почувствовал, что может сорваться, настолько неприятен был внезапный переход Дженни от слез к глупой девчоночьей болтовне: польстить, умаслить, дать возможность рассказать о себе и показаться большим и сильным. Вести светскую беседу, но не подпускать слишком близко.
К черту! Он ждал от Дженни большего, ему нужна была правда. Он хотел, чтобы она доверилась ему, открыла душу, переложила свои тревоги ему на плечи и не тащила бы груз в одиночку. Она должна поверить в его способность помочь.
Впрочем, кого он обманывает? Да, все это ему очень нужно, но еще нужнее снова положить руку на колено Дженни, узнать, по-прежнему ли мягки ее губы. Понять, во что вырос робкий росток чувственности, замеченный им шесть лет назад, расцвел ли он в тот чудесный цветок, каким обещал стать?
А Дженни, черт бы ее побрал, думала только о том, как выйти из неловкого положения. Он стиснул зубы и попытался сосредоточиться.
– У тебя нос какой-то не такой, – говорила меж тем Дженни, – ты не ломал его?
– Да, – ответил он. Нос и два ребра в первый раз сломали ему три подонка. Потом еще раз в баре в Сент-Луисе, где он выслеживал растратчика, все это до того, как появились двадцать подчиненных, костюмы и крупные клиенты. – Несколько раз.
– Так это и вправду опасно?
– Иногда.
Разговор раздражал Майкла: видно, нервы были натянуты до предела. Дженни считала, что они просто мирно беседуют, но это лишний раз показывало, что настоящего горя она еще не знала. Богатая папочкина дочка, увлеченная новой игрой в прятки. Она ничего не смыслит в жизни, и даже смерть Кина не научила ее тому, что жестокость – явление обычное.
