— А, подумаешь! — фыркнула Тува. — Очень мне надо встречаться с этим старичьем, с этими покойниками! Пока что я прекрасно обходилась без них, вот пусть и остаются себе в своих могилах. Мне они не нужны. Ульвар ! — закричала она. — Ты меня слышишь? Иди сюда, вместо этих…
Закончила она нечленораздельным, придушенным бормотанием, потому что Натаниель зажал ей рукою рот.
— Ты с ума сошла, хочешь все испортить? — прошипел он, отнимая руку. — И зачем я тебя только взял, ты же ненормальная!
Тут он заметил, что Тува оцепенела.
— Натаниель…
Они пришли! Возникнув из ниоткуда, они предстали перед ним и Тувой во плоти, живее некуда. И Ульвара среди них не было, правда, Натаниель и не ожидал его увидеть. Где обретались отмеченные проклятием, не знал никто, только они никогда не являлись живущим.
— Линде-Лу! — обратился Натаниель к белокурому молодому человеку с добрыми глазами и улыбнулся ему как старому знакомцу — Спасибо, что ты пришел!
— Мы ждали, что вы попросите о помощи, — отвечал Линде-Лу, тихо светясь от радости.
— Ждали? — вызывающе, даже воинственно произнесла Тува. — И что я тоже попрошу?
— Конечно!
— Ну прямо, — сказала Тува, не поверив, что кто-то способен проявить к ней интерес. Затем она повернулась к тому из предков, кто, во всей видимости, был главным. — Ну а ты, разумеется, Тенгель Добрый. — Последнее слово прозвучало у нее донельзя иронически.
— Да, это я, — отвечал он, сохраняя невозмутимое спокойствие патриарха. — Вот она, наша группка избранных, что явилась на встречу с вами. Суль… Дида… Хейке… Странник… Ульвхедин… Шира и Map. И Линде-Лу, личный помощник Натаниеля.
— А… мой? — спросила Тува, все тем же воинственным тоном, приготовившись к отчаянной обороне.
— Ганд скоро придет. Просто ему требуется больше времени.
— А Имре не придет?
— Нет, Имре отошел от дел. Но в урочный час он явится тебе на помощь.
— Да ему небось сто лет уже! В 1910 году, когда родилась Криста, он был уже взрослым!
Они смотрели на нее с тихой грустью, молча. Тува растерялась. Она попыталась сохранить недовольный вид. Однако она не могла не почувствовать исходящую от них силу. «О нет, — подумала она про себя упрямо. — Не думайте, что вам удастся перетянуть меня на свою сторону только потому, что вы глядите на меня такими печальными глазами! Меня этим не проймешь! Никто не знает, что у меня на душе, — радовалась она. — Никто не знает, как я поступлю, когда придет час возмездия. Никто не знает, кому я служу!»
