— Прекрасно! Ну а завтра вы пойдете на кладбище? Слава богу, дела снова задвигались, а то в последнее время такое было затишье на всех фронтах, прямо невозможно. Пойду позвоню Туве.
Тува была в восторге от предстоящей встречи с духами на кладбище.
— Это же идеальное место для розыгрышей, — заверещала она.
— Только попробуй, — ответил Натаниель. И снова почувствовал себя сухарь сухарем. И почему только все занудные реплики выпадают именно на его долю?
Когда они пришли на место, во дворе старой церкви, окруженной черными нагими деревьями, уже сгустились сумерки. У Тувы, едва достававшей Натаниелю до пояса, вырвался нервный смешок.
— А отмеченные проклятием тоже тут лежат? Разве не тут лежит Ульвар?
— Вряд ли тебе удастся поговорить с ним! А теперь помолчи, — предупредил Натаниель. — Дай мне вызвать предков. Я не знаю, насколько плохие у тебя с ними отношения.
— Надеюсь, что хуже некуда.
Его так и подмывало сказать: «Тува, укороти в себе дьявола». Но он сдержался.
Он досадовал на самого себя. Он же прекрасно знал, что ему совсем необязательно безупречно себя вести, ведь, в отличие от Ширы, ему не предстояли многочисленные тяжкие испытания. Натаниель мог кое-что себе и позволить, к примеру, излить свой гнев на людей, ставших ему поперек дороги в преддверии грядущей битвы, однако он не прибегал к этому. Ему мешало врожденное мягкосердечие.
Точь-в-точь как и Тарье. И Тарье погиб, его убил Кольгрим, приверженец Тенгеля Злого.
Натаниелю следует это помнить. И быть начеку, чтобы сострадание к людям не сыграло с ним скверную шутку.
Они остановились около могилы Тенгеля Доброго и Силье. Ощущая торжественность происходящего, Натаниель негромко проговорил:
— Линде-Лу, я прошу тебя сейчас о встрече. И если еще кто-нибудь из вас пожелает встретиться с Тувой и со мной, то мы сочтем это за великую честь.
Кругом стояла тишина. Ни ветерка в голых кронах.
Тува ткнула Натаниеля в бок.
— И Имре, — шепнула она.
— Тува просит также о встрече с Имре, если он нас слышит. Я знаю, это непросто, ибо ему наследовал Ганд, который находится среди живых, к тому же мы не знаем, жив ли еще Имре.
Они ждали. Возле родовых могил, насчитывавших не одну сотню лет. Возле могил, которых не смело коснуться время.
— Ничего у нас не получится, — прошептала Тува. — Это из-за того, что ты взял меня с собой. Они не хотят меня видеть. Даже они!
— Да перестань ты себя жалеть, — одернул ее Натаниель — Может быть, нам все-таки привести сюда Бенедикту?
