- Не понимаю я его, совсем не понимаю!
- Поймешь! Не сразу, однако, поймешь. Никуда теперь не денешься...
Олег тянет мать за фартук. Отстранила она Марину.
- Подожди-ка,- говорит,- я сыну помогу.
И следом за Олегом прямым ходом к воротам.
Солдат сидел на корточках, подперев спиной столб, смотрел на мертвую собаку. Мать оглянулась, не видит ли кто, и тихо спросила:
- Гриша?
Он кивнул.
- Пойдемте со мной!
- Маринка разве не здесь?
- Да пойдемте же, говорю, быстрей пойдемте отсюда!
Разговор у матери с Григорием был короткий. Гриша поселился у Немцев на полу возле печки.
Дети с ним пилили дрова, ходили в лес, сбивали смолистые шишки и собирали в мешки, катались на трамвае от круга до круга. Оживился Григорий только раз, когда в морозный день привязал к сапогам коньки, взятые у соседа, и пробежался по замерзшему пруду.
Вечером, накануне Гришиного отъезда, мать неправдами достала на мясокомбинате костей, сварила бульон и все подливала и подливала Грише. Днем отпросилась она у главбуха и побежала домой, чтобы успеть Гришу проводить. Его не было: он отправился в комендатуру перед отъездом отметиться. А дома что-то произошло, мать сразу догадалась.
Люська ходила по комнате надутая. Олег лежал на кровати и плакал.
- Что у вас здесь получилось ?
Оба молчали.
Мать села к Олегу на кровать.
- Что с тобой, сынок? Чего ты?
- Может, и ты нас разлюбишь и бросишь?- кричит.- Тогда давай быстрей!
- С чего ты взял?
- С того, что я все понял!
- Чего понял?- переспросила мать.- Да у меня никого на свете нет дороже вас!
- Понял все! Сперва любят, а после обманывают!
- Глупый!- хохотнула Люська.- Разницы не понимаешь: то дети, а это мужчины с женщинами. У них вечно сначала с одним, потом с другим!
- С другим!.. На Григория, значит, плевать?!
- Дурак ты!- сказала Люська.
- Может, я и дурак, а Марина ваша - предатель!..
Долго Олег всхлипывал. Плакал он не от своей обиды, от Гришиной. Мать не смогла его успокоить, только пристыдила:
- Сейчас Григорий придет, а ты зареванный весь. Тоже мне мужчина!
Но, видно, был у них до этого разговор с Григорием. Потому что вернулся тот из комендатуры, молча вещички сложил и говорит:
- Спасибо вам за все. Не ходите меня провожать, не надо.
- Обязательно пойдем, Гриша!- возразила мать.- Я с работы специально для этого отпросилась.
Приехали они на трамвае на вокзал. Все дни Григорий держался, а тут, перед концом, пал духом, шел и повторял:
- Как же это, а? Как же?
