Матрос сидел по-прежнему у окна, но на этот раз ничего не резал. Одет он был так, что в любую минуту мог выйти на улицу.
— Как Гриша? — спросил он.
— Лежит, — неохотно ответил Федька.
В это время Семён Егорович вышел из флигеля.
— Куда это он собрался? — поинтересовался Зуйко.
— Забыли у него спросить! — буркнул Карпуха.
Братья злились, что матрос ни слова не сказал про стружки. А они-то старались его не подвести!
— Благодарности потом объявлять будем! — грубовато произнёс Зуйко, глядя в окно. — Потом! — повторил он, и мальчишки увидели, как брови матроса поползли к переносице.
Братья тоже посмотрели в окно. У флигеля теперь уже стояли оба: и Семён Егорович, и тётя Ксюша. Они были одеты по-дорожному — не так, как одеваются, чтобы пойти за водой или ещё куда-нибудь поблизости. Первый раз после смерти Яши они вдвоём уходили из дома и, судя по всему, надолго. Тётя Ксюша пошла по тропинке, которая вела к полустанку, а Семён Егорович сел на коня и поехал вдоль деревни.
— Ясно дело! — задумчиво произнёс матрос, сам же возразил себе: — Не ясно дело! — И добавил совсем уж непонятное: — Хоть разорвись пополам!
Он встал, раздумывая о чём-то, — вероятно, очень трудном, неразрешимом, — и, позабыв о мальчишках, пошёл вниз. Братья остались у окна.
— Никак он за ними? — прошептал Карпуха.
— За нами, что ли! — сердито отозвался Федька.
— А как же за двоими-то сразу?
— Потому он и разорваться хотел на две половинки!
Стоя у окна, ребята хорошо видели и тётю Ксюшу, которая неторопливо шла к лесистому холму, и Семёна Егоровича. Он тоже медленно ехал на Прошке вдоль деревенских домиков. Матрос Зуйко быстро проскочил под окном, свернул к морю и берегом пошёл в ту сторону, куда поехал сосед.
— За ним! — определил Карпуха. — Знаешь что?.. Давай…
— Знаю! — опередил его Федька. — Идём!..
Дойдя до леса, тётя Ксюша обернулась. Отсюда, с холма, всё было видно. Дымились трубы в деревне. Семён Егорович, не слезая с коня, разговаривал с каким-то мужиком, стоявшим у калитки. Бугасов нёс на коромысле вёдра к дому. У колодца, где тропка была покрыта льдом, катались соседские мальчишки.
Эту уловку придумал Федька. Когда братья поравнялись с колодцем, тётя Ксюша подходила к лесу. «Ведь обернётся! Обязательно обернётся!» — подумал тогда Федька. Ничего не объясняя, он схватил Карпуху за руку, подтащил его к наезженной горке и заскользил вместе с братом вниз.
— Хитрый ты! — с уважением сказал Карпуха.
Федька не обратил внимания на похвалу. Он краешком глаза следил за женщиной. Когда она скрылась за деревьями, Федька засмеялся, довольный собой.
