— Съела?
— Как же она Гришу-то оставила? — неожиданно вспомнил Карпуха. — Больной же!
— Такие уж люди! — неодобрительно сказал Федька.
— Какие?
— А такие, что за ними следить надо! Зуйко ночи не спит. Из-за них, наверно!.. Пошли, а то уйдёт!
— Может, лучше с Гришей посидим?.. Если дверь не заперта… А то и через окно можно кричать для весёлости.
— Отстань!
Федька рассердился потому, что и сам почувствовал сомнение. Нехорошо всё-таки следить за матерью своего дружка. Кто они такие, чтобы подглядывать за тётей Ксюшей? Зуйко ничего им не поручал. Да и он, может быть, пошёл совсем не за Семёном Егоровичем.
Так думали оба брата, нерешительно поднимаясь вверх по склону холма.
Припомнилось им, что и хлеб они едят соседский, и солонина — их же, и капуста. Правда, долг придётся отдавать, но другие и не подумали помочь Дороховым… А Прошка чьим сеном сыт?.. И откуда они взяли, что Зуйко из-за соседей поселился у них на чердаке?
Но тогда зачем дядя Вася тайком ждал врача, который дежурил около Яши? Крутогоров не такой уж свободный человек, чтобы тратить целый день на незнакомого мальчишку. И зачем Зуйко прятался на кладбище, когда хоронили Яшу?..
Братьев вновь охватила неприязнь к Семёну Егоровичу. Это он бил Яшу до кровавых рубцов. А что же мать глядела? Такая же, значит, как и отец! Рука у Яши была, как красно-синяя зебра. А ведь не пожаловался! Ничего не рассказал! Боялся, что ли? И Гришка твердил одно: «Страшно!».
Вспомнив всё это, братья перестали сомневаться и вошли в лес…
Второй раз тётя Ксюша посмотрела назад, когда уже подходила к железной дороге. Между лесом и полустанком было довольно широкое снежное поле, по которому тянулась к переезду дорога. По ней двигался взвод красноармейцев. Мальчишки пристроились сзади них. С полустанка ребят нельзя было заметить. Красноармейцы — рослые, крепкие.
— А если она на поезд — и мы поедем? — прошептал Карпуха.
Федька долго не отвечал. Он давно думал об этом и ещё не решил, как поступить, если тётя Ксюша действительно поедет на поезде.
Неизвестно, куда она поедет. Не потащатся же они за ней на край света!
— Чего молчишь-то? — спросил Карпуха.
— Не поедем! Дойдём только до полустанка, поглядим, куда она, — и домой.
Взвод пересёк железную дорогу. У будки красноармейцы сбили строй и гуськом пошли по бровке к семафору, где ожидали поезда несколько молочниц с большими бидонами. Там же была и тётя Ксюша. А братья спрятались за той самой будкой, из которой когда-то старый железнодорожник смотрел на арестованных Дороховых. Сейчас в ней никого не было. Старик ушёл куда-то. Никто не мешал братьям по очереди выглядывать из-за будки. Тётя Ксюша в сером пуховом платке, в желтоватых бурках медленно прохаживалась вдоль линии. На руке у неё висела небольшая сумка.
