— Ты не стращай! — возмутилась мать. — Не пугливые!
Матрос крякнул от досады.
— Не так понимаешь, Варвара Тимофеевна!.. Вред будет всем нам — Советской власти вред! Так что держите язык обеими руками! И чтоб люди перемену в вас не приметили. Не разговаривали с Бугасовым — и не разговаривайте. Уважали Семёна Егоровича — уважайте, как раньше. Всё у вас осталось по-прежнему!..
Мальчишки собирались перебраться с чердака вниз. Но когда наверху поселился Зуйко, их и силой оттуда было бы не выгнать. Они не спускали глаз с матроса. Пришлось ему поговорить с хозяевами чердака отдельно. Этот короткий разговор произошёл в тот же день вечером. Братья устроили постояльцу кровать в самом тёплом месте — у печного стояка.
Зуйко сгрёб все подстилки, перенёс их к чердачному окну, улёгся и сказал огорчённым ребятам.
— За заботу спасибо. Но давайте договоримся так: вы меня больше не видите и не слышите. Нету меня! Поняли?
— Нету так нету! — сердито согласился Федька. — Будем, Карпыш, спать!
Братья натянули на себя одеяло, повернулись спинами к Зуйко, нарочно засопели носами и не заметили, как уснули.
Утром Карпуха проснулся раньше Федьки. Обида на матроса ещё не прошла. Приоткрыв глаза, Карпуха увидел Зуйко. Он сидел у окна на табуретке и мастерил что-то острой маленькой стамеской. Карпуха толкнул брата и разбудил его. Не говоря ни слова, они подошли к окну. Матрос вырезал из куска дерева какую-то вещицу. Ловко и быстро работал он стамеской. Мелкая стружка так и сыпалась на колени, а деревянный брусок постепенно принимал форму ложки.
— С посудой у вас не богато, — произнёс Зуйко. — Пригодится матери.
Мальчишки не ответили.
— Мастера-а у нас в деревне… Любую штуковину резали! А я вот только ложки да плошки научился…
— Тебя же тут нету! — напомнил Карпуха.
— Верно, нету! — подтвердил матрос. — Идите завтракать. Ваша мамка меня уже накормила.
Целыми днями Зуйко сидел на чердаке у окна и вырезал ложки и плошки. Казалось, что он поселился у Дороховых только для того, чтобы обеспечить всю семью деревянной кухонной утварью. Мать была довольна, а ребята подсмеивались над матросом:
— Ну и караульный! Проворонишь ты всё на свете! Будет тебе от дяди Васи!.. Сказал бы хоть, за кем следить, — мы бы помогли!
Зуйко не отвечал, а когда мальчишки уж очень надоедали ему, он брал их в охапку, подтаскивал к лестнице, ведущей вниз, и, выпроводив, говорил вслед:
— Нету меня! Нету!
Каждое утро у тёплого печного стояка висели на верёвке не совсем ещё просохшие ботинки и клёш. А Зуйко сидел у окна в других ботинках и брюках. Значит, ночью матрос был на улице и бродил где-то по глубокому снегу. Мальчишки удивлялись: когда же он спит? Днём у окна дежурит, ночью ходит куда-то…
