Белый флюгер | страница 30
Дороховы молчали. Федька с Карпухой дулись на мать. Им здорово досталось от неё за ночную вылазку. Мать косилась на Крутогорова, но не говорила ни слова, потому что уже высказалась по дороге к вокзалу. А отец вообще был не очень разговорчив.
Поезд прибыл. Все двери — настежь. В вагонах пусто. В то время везти из Петрограда было нечего.
Крутогоров дружески протянул руку Дорохову.
— Извините, товарищи!.. Пожалуйста — для вас любой вагон! Поезд остановится, где надо.
— Мне из твоего извинения шубу не шить! — огрызнулась мать и направилась к ближайшему вагону.
Старший матрос зачем-то притащил большой деревянный щит и бросил его в тот же вагон. Потом он отвязал лошадь, заставил её подняться на платформу и ввёл в вагон.
— Это вам — от чекистов! — пояснил Крутогоров. — Зовут Прошкой.
Он кивнул дежурному по станции. Тот ударил в привокзальный колокол. Паровоз откликнулся, и по составу прокатился грохот буферов.
— Спасибо! — растерянно сказал отец.
— Спасибо, дядя Вася! — хором прокричали мальчишки. — Приезжай к нам в гости!
А мать стояла у открытых дверей, и глаза у неё становились теплее и теплее.
Паровоз — не дрезина. Дороховы ещё не со всех сторон успели оглядеть и огладить дарёного коня, как за открытой дверью промелькнул их полустанок. Мать так и ахнула.
— Куда же, а? — всплеснула она руками. — Это что же они, разбойники, делают?
Но машинист помнил наказ чекистов. Он проехал полустанок и затормозил у столба, от которого до деревни, куда добирались Дороховы, было совсем близко.
Отец быстро спустил деревянный щит на насыпь, и послушный Прошка легко сошёл на землю. Для чекистского коня поездка в вагоне была привычным делом.
— Сгрузились? — долетел от паровоза голос машиниста.
Мать махнула рукой — разрешила ехать. Она уже не сердилась, потому что поняла: деревня отсюда недалеко. Поезд отгремел колёсами, и Дороховы остались одни.
Солнце стояло ещё невысоко. Желтел лес на крутом холме справа. За этим холмом ветра почти не чувствовалось, но он дул, и довольно свежий. Из-за леса слышался рассыпчатый шорох волн. Плотно утрамбованная тропка бежала откуда-то из-за линии, пересекала железнодорожную насыпь и, прорезав жухлую осеннюю траву луговины, устремлялась лесом к морю.
— За тем бугром и деревня, — сказала мать.
— Ты смотри — и седло не пожалели! — невпопад ответил отец, всё ещё любовавшийся конём.
— На что оно? — возразила мать. — Ты не казак. Лучше б оглобли и телегу.
— Больше ничего не надо? — спросил отец.