— Данный вид мне незнаком, но родственный известен. Называется корюшка.
Очень слабая энергетика, отсутствие гемоглобина. Обитал на антарктическом
шельфе. Чешуя была покрыта составом, препятствовавшим замерзанию, кислород
поступал прямо в плазму.
Пилот-фукиан снова заверещал. В переводе на человеческий язык это оказалось
новым требованием инструкций, направления, постановки цели.
Наставник Эджи оставался неподвижен, как статуя. Вне всяких сомнений, он
напряженно работал: его сознание соединилось непосредственно с главным
компьютером звездолета. В черных стеклянных глазах не было мысли. Всемогущий
Наставник выглядел сейчас совершенно беспомощным. Однако стоило фукиану
спросить, продолжать ли снижение, как он пришел в движение. Голова
склонилась набок, на губах появилась улыбка. С безмятежностью, только
усилившей нервное напряжение команды, он сказал пилоту:
— Нет. — Старческое лицо выражало умиротворение. — Вы увидели достаточно.
Возвращайтесь обратно. Через скважину.
Немного поколебавшись, фукиан сбросил балласт.
Молчание зрителей сменилось ропотом. Только что всем приоткрылась истина,
невероятная истина...
— Земная жизнь! — доносилось до Сарри со всех сторон. — Кто-то владеет
высокой технологией.
— Кто мог такое вообразить? — раздалось у Сарри за спиной.
Она обернулась на реплику, но так и не увидела ее автора. Ее взгляд приковал
Наврен: он сжал голову Лильке ладонями, притянул ее к себе, сказал ей на ухо
какое-то словечко, потом еще и еще, а в довершение нежно поцеловал в мочку.
Эта нежность поразила, даже испугала Сарри.
И тут из-за импровизированной стойки с напитками раздался ясный, веселый
голос:
— Люди! Этим все объясняется. Они где-то здесь... Но возможно ли?
Слово «люди» произвело магическое действие: оно было древним, могучим,
бесконечно родным.
Весельчаку ответил растерянный хор голосов:
— Люди истреблены! Они остались только на «Паутине».
Однако этот глас разума не высек искры понимания, растаял в
наэлектризованной атмосфере ожидания чуда. Две дюжины молодых людей
вскочили. У всех на устах был очевидный вопрос:
— Что если войны пережили и другие люди?
Сарри пришла в неописуемое волнение. Великий Голос растерялся и онемел. Да
что говорить, мыслить она могла с трудом, пытаясь сложить воедино кусочки
единственного, неизбежного умозаключения...
Эджи зашагал по проходу. Он ступал медленно, даже величественно, с
безмятежной, совершенно не соответствующей случаю улыбкой резинового лица.
Только что было сделано величайшее за целые эпохи открытие, наступил
поворотный момент в славной истории «Паутины», а он разыгрывал доброго
дедушку, прогуливающегося по садовой дорожке...
