Следующие несколько часов ушли у Сарри на сочинение поэмы, посвященной
подруге. Поэма была вывешена на корабельной кухне. Лильке, впрочем,
окончательно переселилась в лабораторию, даже питалась там, наблюдая по
двадцать часов в сутки за своими бактериями, а затем предавалась любви с
отвратительным Навреном. Эджи был первым, кто отдал должное поэме, отметив
ее образность и глубину мысли. Потом ее прочли фукианы и люди; судя по
всему, она всем пришлась по душе. Наврен заинтересовался поэмой последним.
Пока он читал, Сарри ужинала, готовясь к язвительным выпадам. Он наверняка
раскритикует ее за непонимание физической природы газоизвержения и фазовых
перемен. Однако этого не случилось: отвратительный Наврен одобрил труд поэта
веским кивком.
Следующим утром Сарри направилась на свой пост. Скважина находилась в
нескольких километрах от звездолета. Пока она спала, началась пурга; снег
мешал движению. Вокруг была черная, как смоль, ночь. Ориентироваться
приходилось по встроенным в скафандр приборам. Внезапно перед ней возник
чудовищный черный шар.
Сарри вскрикнула. Это было, судя по всему, какое-то совершенно неведомое
существо. Глаза отказывались отыскать в его облике что-либо даже отдаленно
знакомое. Она отступила и инстинктивно подняла руку, готовясь отразить удар.
Спустя мгновение ее осенило: даром, что ли, она — Голос? Тихим шепотом она
поздоровалась с существом сразу на многих языках, робко уповая на понимание.
— Привет, — ответило чудище. За стеклянной маской расплылась улыбка.
Она поняла, кто стоит перед ней. Шаром он выглядел из-за скафандра.
Приглядевшись, она разобрала на шлеме опознавательный символ — человеческую
фигурку, а потом узнала самоуверенное лицо с острыми чертами.
— Наврен? — ахнула она.
Он ничего не сказал — очень несвойственное ему поведение, — а протянул ей
блокнотик. Убедившись, что она его ухватила, он беззвучно пропал в метели.
Оставленные им глубокие следы тотчас стал засыпать снег. Как будто встречи
не было вовсе...
Сарри без происшествий добралась до павильона, сменив отчаянно заскучавшего
специалиста по нервной системе внеземных существ.
Оставшись наедине, она открыла блокнот Наврена. В нем оказалась длинная
поэма о гейзере, извергающемся на другой планете. Она поняла, что речь идет
об ином, сине-зеленом мире. Судя по усыпанному звездами небу, дело
происходило где-то в центре Млечного Пути. Автор не был указан, однако не
вызывало сомнений, что стихи были сочинены другим человеком-Голосом. Более
того, рифмами и образами поэма почти не отличалась от той, что сочинила
Сарри. В ней даже фигурировали те же символы... Гейзер связывал воедино
жизнь и звезды, чувство и целесообразность, органическую жизнь и
благословенных Наставников... Но больше всего Сарри огорчило то
обстоятельство, что это произведение было, безусловно, совершеннее ее опуса.
И совершеннее всего того, что она сотворила за свою жизнь.
