А здесь? А если вот так? Нет, я бы сняла. Зачем, если неприятно?
Она еще раз погладила Милу по волосам, глазами сделав Зине знак выйти. Во дворе тихо, потому что окна в дом были открыты, сказала ей:
— Ни в коем случае грелку! Это похоже на аппендицит.
— Не знаю, — сказала Зина.
В присутствии Виктора получалось так, что Аня понимает, а она не понимает.
— Я уж тогда совсем не знаю. Ничего такого она не ела. У меня простокваша была.
Из погреба. Холодная. Очень вкус-сно. А тут Виктор бутылку кваса открыл, она тоже выпила…
— От кваса аппендицита не бывает.
Ане сейчас, в общем-то, было наплевать, что Зина о ней думает. Когда болен ребенок, меньше всего надо заботиться о самолюбии родителей. Но она знала, что переубедить Зину невозможно. Ее можно испугать.
— Ты мать, ты смотри. Но я просто уверена, что это аппендицит.
— Да? Ты думаешь? Ее ночью рвало.
— Вы с ума сошли!
— Что ты пугаешь ее? — вступился Андрей.
— Я не пугаю. Я только хорошо знаю, что такое пропустить аппендицит. Вот это я хорошо знаю. Ты когда вызвал машину?
Виктор — он стоял в красной шелковой рубашке навыпуск, в джинсах, в тапочках на босу ногу — взглянул на часы. Плоские, они впечаталпсь в шерсть руки.
— Да вот сколько… Час уже. Да… Часа полтора…
— Не понимаю, — волновалась Аня. — На поезде быстрей. Ты, Андрей на руках донесете.
Наконец тут где-нибудь машину. Я бы ни за что не ждала.
Зина загорячилась.
— Ты представляешь, Аня, ребенок болен! Ребенок! А они не знают, где машину взять…
— Ничего, ничего. Найдут.
— Разве есть у нас что-либо дороже детей?
— Но это же твой ребенок! — не выдержала Аня.
— Вот именно! — сказал Виктор. — Если бы их детки — ого! Ничего, пусть почешутся.
Глаза у Виктора за стеклами очков были ускользающие.
— Виктор! — спохватилась Зина. — Разве час? Три часа уже прошло! Нет, как они могут? Это же так нехорошо…
Аня начинала чувствовать себя идиоткой.
— Глядите сами. Мы дома. Мне надо их обедом кормить. Но я бы не ждала.
Обедали, прислушиваясь все время. Только дети не умолкая рассказывали про щенят: какие они теплые, какие у них животы толстые.
— Я его прижала к себе!.. — Машенька даже зажмурилась от нежности, и отец, глядя на нее, начал таять.
— Не понимаю, — не выдержала Аня, раскладывая второе по тарелкам, — не могу понять!
— Ну принимай ты людей такими, как есть. Вот у тебя манера: всех исправлять, всех на свой лад переделывать. Ты же знаешь Витьку. Хороший парень, но когда денег касается…
— Денег? А если жизни? И это твой друг!
