В его сне пахло смолой и листьями. Дома пахло дымом и сырой рыбой, отец сидел на каменной лавке, хмурый и пьяный, и цеплялась за штаны мелюзга, выпрашивала сладенького… Только где его возьмешь, сладенького, если все, что заработали в сезон, спустили на дорогущий жаркий сушняк?
Варан решил уйти.
В сезон его решимость не только не улетучилась, но даже окрепла — специально выискивал приезжих и, продавая покрытые лаком безделушки из ракушек, заводил разговор о дальних странах. Рассказывали охотно — и о лесах, и о залитых травой степях, и о снежных пустынях. О странах, где всю жизнь можно бродить по дорогам и ни разу не замочить ног; о странах, где нет гор, но есть глубокие овраги. О странах, где живут люди с золотой кожей. О странах, где камни живые, а реки разговаривают…
Плотогоны пришли поздно, в конце первого месяца осени. Варан нанялся помогать на разгрузке — был он хоть и пацан, но сильный и умелый. Его поставили рубить сучки — он работал чисто и весело, как брадобрей в цирюльне для горни; за несколько дней до отплытия плота Варан пробился к капитану и попросился в помощники.
— Фу! — сказал капитан и сморщил нос. — Да сколько ты весишь? Будешь ползать в колесе, как муха по потолку!
И добавил, видя недоумение Варана:
— Мне тут не юнги нужны и не сучкорубы, а крутильщики в колесо, чтобы шагали неделями и не ныли… А ты с твоим весом — лишний рот!
Варан поклялся, что нацепит на спину мешок с камнями и будет ходить в колесе с дополнительным грузом — а про себя подумал, что, добравшись до берегов, где растут леса, можно будет просто удрать, да и дело с концом. Капитан ухмыльнулся и подумал, что мальчишка может думать что хочет и что его следует продать с выгодой где-нибудь в свободных водах, на самой окраине Империи.
Ночью накануне отплытия Варан тайком перебрался на плот, и на заре следующего дня они отчалили — продавать древесину, а потом (очень скоро, как мнилось Варану) в далекие земли, в леса, на край света.
На второе утро плавания Варан уже не был настроен так радужно. После ночной вахты ныли ноги и плечи и разрывалась грудь, а порция воды оказалась такой маленькой, что приходилось слизывать стекающие по лицу дождевые струйки. Варан даже не испугался, когда через несколько часов после рассвета на горизонте появилась весельная лодка, куда более быстрая, чем плот. В лодке сидели отец Варана, староста и смуглый чернявый горни — представитель, как выяснилось, самого круглоклыкского князя.
