– Ловкачи.
– Да. С этим уже ничего не сделаешь, запретить Мортимерам становиться акционерами других фирм мы не можем. Даст Бог, это хотя бы позволит нам бороться с их монополией.
– И тебя успокаивает эта ситуация? Тогда Мортимеры не выступили против Программы Генетического преобразования только потому, что не имели такой возможности. А что теперь?
– А теперь уже поздно.
– Ой ли? Не убирать же их во второй раз тем же способом.
– Было бы хорошо, – Боргиан, больше всего не терпевший непредсказуемость, воплощением которой были Мортимеры, тяжело вздохнул. – Нет. Один и тот же способ, причем дважды… К тому же есть опасность оставить улики. Мы и в тот раз здорово обмишулились, не хотелось бы больше.
– Значит, надо отвлечь их внимание каким-нибудь скандалом.
– Я слушаю предложения.
– Одно предложение уже было. Насчет ликвидатора и его дочки.
– Ну, братец…
– Но ты представь, какой будет скандал! Мэрлот повесится!
Боргиан с сомнением поджал губы.
– Как бы девочка не повесилась.
– Эмита-то? Брось, ее обследовали. У нее совершенно здоровая психика, а такие женщины не склонны к суицидам. К тому же, сам подумай, если она окажется настолько слаба психически, то какой же из нее ликвидатор? Просто окажется, что Эмита – брак, а такого нам не надо.
Старший брат задумался еще глубже. Воспользовавшись паузой, Родгейр занялся остатками десерта. Несколько мгновений на террасе звучали только звон ложечки и жужжание пчелы, одержимо пытающейся извлечь нектар из цветков декоративного винограда.
– Не знаю, – произнес наконец Боргиан. – Мне эта идея не нравится. Что, если девочка забеременеет?
– В пятнадцать-то лет? Она наверняка еще не созрела. Не сможет, вот и все.
– Как бы она не догадалась, что здесь что-то не так.
– Глупости. Как ей догадаться? Я уже знаю, как ввести Мэлокайну «гормональный взрыв», чтоб он и сам не знал, что произошло. Есть идея, а не пойдет эта – придумаем другую.
– Мда…
– Если не будет знать он – не узнает и она. Полагаю, это заодно уберет с дороги и самого ликвидатора.
– Эмита еще слишком молода, чтоб начинать свою карьеру. Если это вообще можно назвать карьерой.
– Время терпит. Перерывы в двадцать лет и раньше случались, и ничего. Что тут особенного? Вырожденцы подождут… Ну, решай!
– Мне надо подумать, – после долгого молчания ответил Боргиан.
