Всё время, пока ингибитор фильтровался, профессор обдумывал формулу своих дальнейших действий.
Берсеркит готов. Теперь можно справиться с египетскими телохранителями барона, а самого его, принеся извинения, связать, взвалить на плечи и вынести из Кремля. Но что дальше? Всюду часовые. Во время Бородинского сражения он уже пытался прорваться через них, причём без тяжёлой ноши на плечах. Ничего не вышло.
Нельзя ли выбраться из дворца каким-нибудь незаметным образом?
И Фондорин пустился в разведку.
Палаты были выстроены в половине минувшего столетия для императрицы Елизаветы. Дочь Петра Великого не любила тесные комнатки и узкие переходы старинного Теремного дворца и повелела возвести по соседству палаццо в итальянском стиле, чтоб было где разместиться во время наездов в Первопрестольную. Однако представления об удобстве и пышности быстро устаревают. По нынешним меркам растреллиевский дворец казался мал и прост для монаршьего пребывания – в особенности для квартиры Повелителя Европы. При виде обветшавшей лепнины и наивных античных барельефов Самсон испытал смешанное чувство стыда за державу: что подумает Наполеон о величии русских царей, довольствующихся такой скромной резиденцией? Показать бы ему Петергоф или Зимний дворец.
Мысли эти, впрочем, были мимолётные и междудельные. Фондорин обходил стороною парадные коридоры и лестницы, выискивал закоулки потемнее.
Поиски ничего не дали. Примерно половина здания была отведена под личные покои Великого Человека. Туда профессор не стал и соваться. Другая половина кишела свитскими офицерами и прислугой. В каждом чуланчике и даже в антресолях кто-нибудь да разместился.
Поняв, что незаметно вынести связанного человека отсюда никак невозможно, даже под покровом ночи, Самсон в глубокой озабоченности вышел наружу.
Его несколько раз останавливали караулы, но бумага Анкра была подобна волшебной разрыв-траве, пред которой падают любые преграды. Собственноручная записка императора была по содержанию очень похожа на всеполномочный пропуск, полученный профессором от светлейшего, только действовала ещё безотказнее. При одном взгляде на подпись гвардейцы вытягивались в струну.
День был не поймёшь какой – пасмурный или солнечный. Небо затянулось дымом и копотью, со всех сторон за стенами Кремля вздымалось зарево. Ветер разносил над головою лохмотья сажи и огненные хлопья. Повсюду, даже на крышах, стояли бочки с водой, около них дежурили солдаты. Это-то было понятно, но чего профессор не мог взять в толк – ружейной пальбы залпами, ежеминутно гремевшей где-то совсем неподалёку. Неужто у самых стен Кремля идёт бой?
