Заинтригованный, он быстро пошёл через Троицкие ворота на звуки стрельбы и увидал во рву под мостом ужасное зрелище.
Там расстреливали людей.
Несколько тел уже валялись в грязной жиже, а из караульни по двое подводили новых. Десяток стрелков тем временем заряжали ружья.
Несчастных ставили к кирпичной стене, завязывали им глаза. Офицер по бумажке неразборчиво выкрикивал приказ московского коменданта маршала Мортье о казни поджигателей, потом следовал приказ «Feu!».[29] Отрывисто ударял залп, из стволов вылетало пламя, наземь с криком или молча валились убитые.
С Троицкого моста за экзекуцией наблюдала довольно большая толпа, состоявшая из военных разных родов оружия.
На Шевардинском редуте Самсон видел много смертей, но то было другое. Здесь, в полувысохшем рву, убивали без горячности и запала, а деловито, буднично, словно исполняли неприятную, но вполне рутинную работу.
Оцепеневший Фондорин не мог ни уйти, ни отвернуться, ни даже отвести взгляда.
У него на глазах комендантский взвод расстрелял три пары смертников, по виду обычных посадских мужиков. Лишь один из них кричал и вырывался, остальные шли на казнь смирно и только бормотали молитвы.
В четвёртый раз конвоиры вывели двоих со скрученными за спиной руками. Оба были без бород, но с усами. Тот, что пониже ростом, в поддёвке и суконной шапке, плакал. Второй, простоволосый, краснолицый, шёл с высоко поднятой головой. У него была бравая осанка, из-под растерзанного армяка просвечивало синее казённое сукно.
Рядом с профессором кто-то сказал:
– Этих вязали при мне, с поличным. Поджигали сенной сарай. Они полицейские. Видите, тот бездельник даже не удосужился снять мундира!
Теперь Самсон и сам разглядел медные пуговицы и шитьё на обшлаге. Судя по ним, краснолицый был младшим офицером московской полиции. Что это он застрял в покинутом городе, да ещё в форме? Неужто губернатор Ростопчин, грозившийся Москву спалить, но французу не отдать, действительно приказал своим людям устроить пожар? Не может быть…
На этот раз в процедуре произошла заминка – расстрельная команда получила разрешение покурить и запалила трубки.
Фондорин услышал, как простоволосый распекает своего товарища:
– Что сопли распустил, Ляшкин? Держи фасон, не позорь державы! Сейчас будешь в Царствии Небесном. А на французов нам тьфу!
Он ловко плюнул, с пяти шагов попав на сапог командиру взвода. Тот забранился, а зевакам на мосту бравада русского пришлась по вкусу.
– Молодец, парень! Ни черта не боится. Такого и расстреливать жалко.
