Так он и поступил.
Было слышно каждое слово. Правда, говорил сейчас лейб-фармацевт.
– …Я не знаю, как следует поступить, сир. Принимать решение в критической ситуации – ваш дар, не мой. Откуда мне знать, что правильней – оставаться в охваченном пожаром городе или уходить? Позволю лишь себе заметить, что вы вряд ли правы, когда обвиняете в поджоге агентов Кутузова. Русские слишком любят Москву, чтобы спалить её собственными руками.
– Вы ничего не смыслите в войне! – оборвал врача раздражённый баритон, выговаривавший французские слова с акцентом. – Это коварный скифский замысел. Я приказал расстреливать поджигателей на месте безо всякого суда! Ах, Кутузов, думаете, что я испугаюсь огня и уйду? Чёрта с два! Я не дам ему испортить мой триумф! Я остаюсь в Кремле, в этой колыбели московского царства! – Император вздохнул и продолжил уже не так бодро. – …Или же всё наоборот: зная мой нрав, Кутузов именно на это и рассчитывает? Хочет, чтобы я назло ему остался в Москве и не пустился бы в погоню за его потрёпанной армией?
Анкр терпеливо молвил:
– Не знаю, сир. В вопросах стратегии я дурной советчик. Если угодно, могу дать вам порцию эликсира, хотя с прошлого раза миновало меньше десяти дней. Это слишком мало, вы повредите своему здоровью…
– К дьяволу эту отраву! – в сердцах вскричал монарх. – Меня тошнит от ваших «порций»! Речь сейчас идёт не о сражении, где решается судьба Европы. Это обычная логическая задача, и я уж как-нибудь решу её без химии!
– Как вам будет угодно, сир.
Потом наступило молчание, изредка прерываемое тяжкими вздохами. Вот Наполеон заговорил вновь. Без гнева и раздражения, с глубокой горечью:
– Я был нетерпелив, я делал ошибки, каждая моя битва могла оказаться последней… Но я был свободен! Пока не повстречался с вами… Теперь, вступая в сражение, я спокоен и уверен в победе. Мир – будто кость в моих зубах, и я грызу её, как мне заблагорассудится. Но зато теперь я похож на пса, которого держат на поводке! Кто ведёт меня, Анкр? Вы? Или вы сами поводок, а поводырь кто-то другой?
Голос Великого Человека задрожал от волнения, а может быть, от страха.
– Вы возбуждены, сир. Это всё бессонница и желудочное воспаление. Я дам вам успокаивающих капель.
– К чёрту! Капли мне даст Юван. По крайней мере, не подмешает в них ничего лишнего!
По паркету загрохотали сердитые шаги. Хлопнула дверь.
Самсон торопливо ретировался к балкону и сделал вид, что смотрит на пожар.
Минуту спустя, постучав, вошёл задумчивый барон.
