— «Вам, старшина, — заорал Воднев, — следует почитать Маркса. Ведь вы ведете занятия с рядовым составом, а задаете глупые вопросы».
Старшина отошел и тихо сказал: «Хведька прыпысник». А потом объяснил, кто такой «Хведька» и кто «прыпысник».
Мне тогда казалось, что большую должность в армии может занять хорошо подготовленный военный, но позже стало ясно — военному делу, так же, как искусству, учиться не нужно, достаточно таланта и чуть-чуть обычаев.
Однако празднуют «бал» посредственности, такие, как Угрюмов и Цыганков. Так везде, где стерты критерии, а дурак смолчит, за умного сойдет (пусть простят меня их дети).
Лейтенантов и «кубари» мы получили уже зимой, в январе 42-го, тогда стали присваивать звания быстро. Офицеров убыль была великой, и нам не то повезло, не то наоборот. А пока мы, альпинисты 1-й Горнострелковой, оставались рядовыми, необученными, как тогда назывались, бойцами, а позже солдатами нештатного подразделения. Мы были и разведвзводом, и комендантским отделением (охрана штаба), и за офицеров связи (посыльные в штаб армии и части), в общем, «за все».
Служба была трудной. Вместе мы почти никогда не бывали. Адъютант начальника штаба или комбрига постоянно кричал: «Соболев — в 1-й батальон, Рубинштейн — в минометную роту, бегом» — и так весь день, с приказом или донесением. Наша бригада все еще стояла во втором эшелоне, и задания у нас были мирными. Альпинистские навыки и тренированность не только пригодились, но просто выручали нас не однажды.
Бригада рождалась как самостоятельная военная клеточка, а альпинисты проводили время в движении, знакомствах и узнавании жизни, скрытой от нас аспирантурами и аудиториями института. Открывались целые слои человеческого котла. Разведка временно не велась. Абрам Бердичевский получил коня и стал связным штаба бригады со штабом армии. Владимир Алексеевич Буданов — самый старый из нас, потянулся к интендантам-тыловикам, Федя Лемстрем — единственный из нас профессиональный деятель спорта — приклеился к разведотделу штаба. Глава нашей «фирмы» Карп Миронович Великанов оказался в помощниках начальника штаба, оставшиеся — Костя Соболев, Ваня Федоров, я, Анатолий Кельзон, Серега Калинкин и Сеня Аскенази стали помощниками в оперативном отделе. Эти должности, по существу, ничего не значили. В основном мы все были на посылках, в поручениях, в бегах. Мы часто бывали врозь, но очень любили друг друга, постоянно знали, где остальная девятка, чтобы искать, находить, помогать. Просьба каждого была законом, большим, чем приказ командиров, ибо друзья обращаются и просят лишь тогда, когда другого пути нет. Мы верили в этот закон дружбы и чтили его.
