Наверное, он это нарочно сказал, чтобы я рассмеялась. Я и рассмеялась. А он обрадовался. Мне кажется, он теперь старается «заменить отца».
Я оделась и сказала, что пойду на репетицию хора для рождественского концерта.
– Уже начались репетиции? – спросила мама. – До рождества ведь еще далеко.
У нее опять слезы на глазах. Должно быть, она подумала, что вот скоро рождество, а Ильза все еще не нашлась. А вдруг и на рождество ее не будет?
– Ну да, уже начинаем! – ответила я. – Потому что все так фальшиво поют, и наш руководитель боится, что вообще ничего не выйдет!
И это даже правда. Только я не участвую в хоре. Это ведь добровольный хор, а я никогда никуда не записываюсь «добровольно».
Я просто должна уйти. И поговорить с кем-нибудь, кому я могу сказать правду. Да и вообще я давно уже не была у бабушки.
Я сказала, что репетиция хора будет продолжаться довольно долго. Может быть, я не успею к ужину. Мама кивнула, но советница опять влезла.
– Что это значит? Если репетиция будет длиться так долго, ты просто скажешь, что бабушка ждет тебя к ужину минута в минуту.
– Иди, а то опоздаешь, – сказала мама.
Я пошла к бабушке пешком, потому что уменя не было денег на трамвай. У меня почти никогда нет денег. Мои одноклассники всегда у меня занимают, а я потом никогда не решаюсь попросить отдать долг. Даже тех, кто в деньгах не нуждается.
Так вот, я пошла к бабушке пешком. Если идти быстро, дойдешь за пятнадцать минут. Каждый раз, когда я иду к бабушке, я удивляюсь, почему я не хожу к ней чаще. Но когда я дома, мне кажется, что бабушка так далеко, словно она живет где-то в другом городе. Да и правда, это как будто совсем другой город. Дома там гораздо грязнее, и все они старые – уборные в них на лестнице перед дверью в квартиру. Магазинов там гораздо меньше. Но зато на каждом углу пивная, и даже среди дня есть пьяные.
Бабушки не было дома. Я услышала шаркающие шаги дедушки за дверью и его бормотание. Он часто беседует сам с собой. Я сильно постучала в дверь. У бабушки нет звонка. Дедушка очень плохо слышит, а еще наверху, на втором этаже, что-то заколачивали. Так я и не достучалась.
Я села на подоконник и стала глядеть во двор. Когда-то я здесь играла. Подтягивалась на палке для выбивания половиков и воображала себя акробатом в цирке. А вот там, за ящиком для угля Гунтерсдорферов, мы с Эди играли в доктора. Там, за ящиком, нас не было видно. Но старуха Бергер со второго этажа все равно нас увидела из окна уборной. И устроила жуткий скандал, потому что мы оба разделись догола. Мать Эди здорово его отлупила, а моя бабушка меня не ругала. Она сказала, что это делают все дети. Она, когда была маленькая, и сама так играла.
