Через пятнадцать минут машина «Скорой помощи» с диким ревом устремилась по направлению к больнице. Плосколицый, с мягкими глазами санитар буркнул хозяйке что-то невнятное.
Присмиревшие от близости страдания старики сбились в кучу на ступеньках веранды. Они были похожи на лохматых и испуганных птиц, которые знают, что охотник, только что подстреливший одну из них, никуда не ушел, а спрятался за деревом и высматривает следующую.
— Я бы все-таки этой курве шею намылила, — вдруг с бессмысленной злостью заговорила одна из старух. — Нажиться на нас хотела, хохлушка бессовестная! И ведь небось думает, что мы ни о чем и не догадались!
— Да-а-а, — пробормотал Николас, — не стоит, конечно, о национальностях, но девушка, так сказать, не робкого десятка… Стоит все-таки высказать наше, так сказать, мнение о ее поступке…
— Сейчас вот пойти и прямо в морду плюнуть! Вот так вот войти и вот так вот прямо и плюнуть! — закатила глаза та же старуха и изо всех сил сплюнула на ступеньку. — Чтобы знала!
— Ну и пойдем! — голосом Людмилы Гурченко решила накрашенная вдова. — Все пойдем!
Из мужчин кроме Николаса поднялись еще двое, но женщины, за исключением тихой, с лицом состарившегося мальчика Розы Ивановны, вдруг словно родились заново: зрачки их по-голодному заблестели, а руки задвигались, как у марионеток. Гурченко вышагивала впереди новой, пружинистой походкой, по которой ее издалека можно было бы даже принять за совсем молодую, устремившуюся к своей первой, неразгаданной любви девушку.
Сусанна отворила дверь раньше, чем они постучали.
— Стерва! — сказала Гурченко. — Хулиганка заезжая!
Горничная широко открыла глаза.
— Некрасиво! — визгливо заметил Николас, в то время как маленькие влажные глазки его быстро перепачкали шею Сусанны. — Располагая, так сказать, высокооплачиваемой профессией, вымогать у малоимущих пенсионеров…
— Я не… — прошептала горничная, видимо, еще не до конца понимая. — Что вымогать?
— Ребенок у нее! — кривляясь и дергая головой, захохотала Гурченко. — Ах, ах, ах! Видали мы таких матерей!
Того, что произошло через секунду, никто не ожидал. Сусанна подняла правую руку, и дикой силы удар обрушился на веселую вдову. Из ноздрей у Гурченко щедро хлынула кровь и залила ее нарядно декольтированную белую кофточку. Делегация слегка было попятилась, но когда окровавленная Гурченко, взвизгнув «ну, погоди!», бросилась с кулаками на горничную, ее тут же поддержала волосатая старуха, потом Николас и, наконец, все остальные. Суетясь, подталкивая друг друга и друг другу мешая, они сначала неловкими, но яростными ударами загнали Сусанну обратно в комнату, а потом, заперев за собою дверь и превратившись в многоглавое и многорукое чудовище, принялись избивать ее так, словно это было их последним поступком на земле.
