Старик постоянно спал. Проснувшись беззвучно посмеивался.
Окружающие удивлялись: "Какая у него великолепная нервная система".
На открытой веранде занимал койку холеной наружности юрист из университета. Юрист много разговаривал со мной на умные темы.
Жена его, говорил папа, певица, народная артистка СССР. Детей у них не было, зато имелась собственная "Волга". По пятам за юристом ходил русский мужик лет тридцати в скользящей шелковой безрукавке.
Мужик простой, работяга, с поздним зажиганием.
Он то и выводил отца из себя. Выводил тем, что обращался к папе на "ты". Отец кипятился. Работяга или ни черта не соображал, или намеренно обострял.
– Ты че, дед? – сочувственно спрашивал мужик отца. – Че нервничаешь?
Отцу было пятьдесят и дедом себя он не считал.
– Отстань от меня!
Работяга тупой как троллейбус и продолжал звать отца дедом. Папа бесился и недоумевал: откуда свалился ему на голову столь простодушно милый внук?
В санатории отдыхал и… Да, вы догадались, еще один член Союза писателей.
Писатель, ровесник отца и в на дверях клуба объявление о его встрече с читателями. Пришла завклубом звать народ собраться на встречу. Она ушла и папа включил рупор контрпропаганды: принялся отговаривать юриста и других отдыхающих в клуб к писателю не ходить.
– Да никакой он не писатель, – говорил отец, – ни языка, ни мысли. Зря только время потеряете.
Папа перебарщивал. Ну, куда прикажете в санатории время тратить?
Все здесь только и думают, как бы побыстрее его потерять.
Отец что-то еще говорил и мне показалось, что я понял, почему он отговаривает народ от похода в клуб. Да… Ситуация тупиковая.
Никому ведь не взбредет проводить творческую встречу с читателями по художественному переводу.
Юрист и другие товарищи уважили отца – в клуб не пошли. Вновь прибежала завклубом. Начала уговаривать. Писатель, де, такой и книги у него такие-то. Словом, не пожалеете.
Тут поднялся я.
Слово в слово я повторил то, что полчаса назад говорил отец про писателя. Завклубом прочувствовала, откуда дует ветер и нарочито зло, в отместку, но не мне, отчитала меня.
"Неделя" напечатала тест на уживчивость в трудовом коллективе.
Вопросник зачитывал Сашка Соскин. "Ощущаете ли вы в себе наличие комплекса неполноценности?". – Соскин засмеялся.
– Еще как ощущаю. – отозвался Джон.
– Да ты что, Джон? – Соскин отложил газету. – Какой у тебя может быть комплекс неполноценности?
Джон хватил. Есть комплекс – нет комплекса, – в его наличии нельзя сознаваться. С комплексами не шутят.
