— Иди-ка, Веткина, к доске, реши уравнение, — сказал Сергей Афанасьевич.
Я вышла к доске, взяла мел и старательно стала писать, так старательно, что даже мел посыпался.
Я написала уравнение и правило ответила четко, без запинки.
— Значит, А плюс В равняется С? Ты убеждена в этом? — спросил Сергей Афанасьевич.
Он всегда так иронически спрашивал и не ждал ответа. Я посмотрела на Рыжикова. Лицо его было странно печально.
— Не убеждена, — сказала я.
— Как не убеждена? — ужаснулся Сергей Афанасьевич. Он еще раз прочитал уравнение, которое я написала. — Все правильно, — произнес он.
— Все равно не убеждена, — сказала я.
Все засмеялись, а Иванов громче всех. Один Рыжиков не засмеялся, а посмотрел на меня с удивлением.
— Какую же оценку, Веткина, ты заслужила? — размышлял Сергей Афанасьевич вслух, склонившись над журналом. — Неважную оценку, Веткина, неважную. Правило выучила, но не усвоила. Двойку тебе ставлю, Веткина. Мыслить надо!
В дневнике у меня появилась жирная двойка. Подруга Таня смотрела на меня с осуждением.
После уроков меня встретил Капустин. В этот день он в школе не был.
— Болею, — сказал Капустин охрипшим голосом. Я с сомнением посмотрела на него. Капустин возмутился — Все болеют, а мне нельзя?
— А чего по улице ходишь?
— В аптеку иду, — гордо произнес он.
Тут вывалилась из школы толпа ребят. Впереди независимо шел Иванов, а все бежали за ним. Капустин глазам своим не поверил.
Последним из школы вышел Рыжиков. Он шел, глубоко надвинув шапку, и катил впереди себя ледышку.
— Чего это философ такой пришибленный? — удивился Капустин.
— Мне кажется, Капустин, что все не так, — сказала я.
— Что не так?
— Не знаю что, только не так.
— Вот ты узнай сначала.
— А ты знаешь, почему обещают мороз, а идет мокрый снег?
— Наука еще не дошла. Метеорологи в погоде ничего не понимают, — авторитетно сказал Капустин.
Тут подул ветер, и целый столб снега прямо на глазах вырос, закрутился, как змей, а потом опустился на землю и пополз на нас. Мы побежали.
— Кто за тобой гнался? — спросила Дуся, когда я прибежала домой.
— Буран напал неожиданно.
Я села за уроки и очень быстро все сделала. Думаю, хоть этим порадую родителей. Дуся удивилась.
— Любовь к знаниям у меня пробуждается, — сказала я.
— Неспроста у тебя эта любовь к знаниям.
Я вздохнула: Дуся всегда все понимала. Я ничего не стала ей говорить про двойку по математике, все равно родителям надо будет дневник показывать.
— Дуся, — говорю я, — после уроков у меня по расписанию прогулка на свежем воздухе.
