— А если я откажусь от уплаты? — хриплым от ярости голосом крикнул Батьяни. — Что вы тогда сделаете? В настоящее время в Праге суда нет, жаловаться некому. Неужели вы сами не понимаете, Финкель, что для вас же лучше будет подождать и вооружиться терпением?
— Терпением? — возразил Финкель. — Я потерял всякое терпение. Мне суда не нужно, я сам себе судья. Если я не получу денег по векселям, то я обращусь к населению Праги и открою ему глаза. Я ему объясню, что за человек их комендант. Я расскажу всему народу, что тот, кому он повинуется, вовсе не граф Батьяни. Я скажу, что вы мошенник, уличенный при дворе герцога Нассауского в измене, что вы злодей и преступник, что вы только ждете случая, чтобы грабить и красть.
— Мерзавец! Я убью тебя!
Батьяни схватил со стола испанский кинжал, которым он обыкновенно пользовался для открывания писем и разрезывания бумаг. Кинжал этот был остро отточен. Батьяни замахнулся им на еврея. Но Илиас Финкель стоял как изваяние; он не шелохнулся даже.
— Убивайте, — произнес он, — но мое письмо, которое хранится в надежном месте и о котором знает десять человек моих единоверцев, вы не можете уничтожить. Мне смерть не страшна. Человек, который испытал такие мучения, как я тогда во время пытки, не боится смерти. На пороге моего дома тогда стояли палачи, и на площади уже был возведен эшафот. Народ уже стекался со всех сторон, чтобы поглазеть на казнь ростовщика Финкеля, и лишь в последнюю минуту пришло избавление. Жизнь мне была дарована в ту минуту, когда я уже успел покончить все счеты с нею. Вот почему мне смерть не страшна, и я смело говорю вам: убивайте меня, граф Батьяни. Вы можете лишить меня жизни, но позора вашего вы уничтожить не можете.
Батьяни бессильно опустил руку и с громким проклятием швырнул кинжал в угол.
— Значит, вы на самом деле решили погубить меня? — дрожащим голосом спросил он.
— Разве я это говорил? — медленно проговорил Финкель. — Я был бы плохой коммерсант, если бы явился сюда только для того, чтобы погубить вас. Напротив, граф Батьяни, я пришел сюда для того, чтобы указать вам возможность нажить несметные богатства, чтобы вы могли разбогатеть и чтобы уплата долга по векселям не представляла для вас никакого затруднения.
— Ничего не понимаю! — изумился Батьяни.
— Сейчас поймете, — усмехнулся Финкель. — Садитесь в это кресло, я сяду в другое, а затем мы с вами побеседуем, как старые приятели. А через полчаса вы сами согласитесь, что я человек умный, и мы с вами снова будем в прежней дружбе.
