Петиного участия. Потому что для начала в дурную историю попал как раз сам Петя.
Как-то вечером по пьянке они повздорили с Татьяной, и Петя демонстративно отправился домой. Но, достигнув своего подъезда, он соскучился и решил помириться с подругой. Было часа два ночи, когда он появился в вестибюле ее общежития. И старик-вахтер, в прошлом заслуженный стрелок вооруженной охраны, до сих пор носивший истлевшую гимнастерку с дырочками от погон, отказался его пропускать. Пьяный Петя очень возмутился. Ты же меня знаешь, сука, заорал интеллигентный Петя, вертухай поганый, людям любить мешаешь! С этими вдохновенными словами возмущенный столь явной несправедливостью мира Петя бросился вахтера душить. Перепуганный старик успел нажать какую-то кнопочку под столом, наряд университетской милиции был тут как тут через минуту, и Петя оказался в камере предварительного заключения, в обезьяннике.
Этот самый вахтер не был злым человеком. И не хотел ни с кем ссориться, но тихо жить на пенсию и скромный приработок, чтоб его никто не трогал. Как-то он поведал Пете, который, будучи в добром расположении духа, любил общаться с простыми людьми и угостил его портвейном, что сам-то он, охраняя лагеря, никого не убил, хоть все вокруг были сущие звери, пугнул только двоих не насмерть. Теперь старик и сам был не рад такому обороту дела и позвонил Татьяне на ее этаж. Узнав, в чем дело, Татьяна разбудила казачку Надю, у которой имелся ухажер-лейтенант в этом самом отделении, с которым она коротала время в ожидании египетского жениха. И уже с утра Петю выпустили из обезьянника, и Татьяна, Надя, ее стажер и Петя пили целый день в компании милиционеров виски Клаб-99, каковым диковинным напитком, похожим по вкусу на политуру, облагодетельствовали Москву в тот год венгерские соратники по
Варшавскому договору. Расплатившись таким образом за освобождение, веселый острожник Петя отправился домой – помыться и переодеться. Но утром следующего дня в квартиру Камневых позвонили из того же отделения милиции, где на дежурство заступила новая смена, и попросили подъехать с тем, чтобы уладить какие-то формальности. Чем уйти в партизаны или пропасть без вести, доверчивый Петя поперся в милицию, где его встретила незнакомая и совсем трезвая смена милиционеров, откопавшая в сейфе не уничтоженный Петиными собутыльниками протокол задержания. Петю взяли под белы руки и отвезли в народный суд.
Суд, по рассказам Пети, происходил так. Судья, не поднимая глаз от бумаг, громко говорила:
