Петя поучаствовал. И прямо во время его чтения в квартиру вошли милиционеры, и вместе с несколькими десятками авторов и слушателей
Петя был арестован и доставлен в околоток**для выяснения личности.
Его отпустили через пару часов, но инцидент, безусловно, стал известен в университете. Много позже, когда Петя был на краю посадки, следователь на допросе сказал Пете: что ж, вы у нас на примете с девятнадцати лет, стаж, как-никак, молодой человек, вы ведь такой умный, но такой… неосторожный. Петя вспоминал этот допрос, когда его хотели заставить подписать какую-то филькину грамоту, которую кагэбэшники назвали протокол предупреждения, но
Петя на обороте лишь расписался, что ознакомлен, и усмехался: так говорил мамашин хахаль-еврей, ты помнишь, ты у него микроволновую печь отнял, учивший меня математике в начальной школе – мол, умный, но дурак. Петя не понимал, что они имели в виду, а я мог бы ему сказать: бесхитростность Петину – вот что, все вроде бы понимает, а хитрить и приспосабливаться не умеет.
Об этой подпольной стороне своей жизни Петя своей Тане не рассказывал, поскольку та наверняка перепугалась бы до обморока – простые советские люди в те годы мистически боялись всепроникающего
КГБ, как некоей вредоносной, смертельно опасной, растворенной в самом воздухе страны субстанции, типа бацилл чумы. Для иллюстрации
Петя рассказал мне одну забавную сценку. Между последней его экспедицией и поступлением в нашу редакцию он успел недолго проработать еще и в Энергетическом научно-исследовательском институте. Директором института был товарищ Камнева-старшего со студенческих лет, и он взял Петю временно лаборантом в лабораторию горения. Петя, разумеется, ни разу в жизни не видел лабораторной газовой горелки и на своем посту был совершенно бесполезен. Зато его начальница, дама бойкая и светская, оказалось, интересуется литературой, читает Новый мир и все прочее, что тогда полагалось читать дамам среднего возраста, имеющим степень кандидата наук. Так что Петино пребывание в лаборатории свелось к тому, что, когда дело доходило до чая, а дело до чая доходило уже часов в одиннадцать утра, Петя разливался соловьем и выкладывал все, что знал про словесность, а при его памяти выложить он мог очень много. И вот однажды в лабораторию вошел парторг института, старенький заслуженный рабочий, мастер институтских мастерских, а с ним юный, румяный комсомолец в дешевом костюмчике и галстуке, с гладко зачесанными волосиками. И начальница, едва увидела эту пару, натурально упала в обморок. Петя-то сообразил, что молодой топтун пришел по его душу, и реакция дамы его озадачила. Оказалось, ее муж, лесотехник, как раз в это время был в командировке в Финляндии. И она решила, что, раз к ней пришли по месту службы, то муж остался за границей и попросил у финнов политического убежища. Здесь более всего показательно, говорил Петя, что простой советский человек, никогда с КГБ дела не имевший, тотчас распознавал комитетских сотрудников, как будто на них стояла печать…
