— Надеюсь, оно не понадобится. — Элрик нахмурился. — Ты так легко говоришь о волшебстве, дружище Мунглум, а ведь ты ненавидишь это искусство.
Мунглум усмехнулся:
— Я только утешал юную леди, Элрик. И потом, я не раз благодарил небо за твои ужасные способности. А теперь предлагаю устроиться на ночлег, хорошенько отдохнуть и продолжить путь на заре.
— Хорошо, — согласился Элрик, в замешательстве бросив взгляд на девушку и снова почувствовав, как сердце подпрыгнуло к самому горлу. Успокоиться в этот раз оказалось гораздо труднее.
Зарозиния, казалось, тоже испытывала нечто подобное. Между случайными знакомыми возникло притяжение, которое, все усиливаясь, могло изменить их судьбы гораздо сильнее, чем любые заранее продуманные действия.
* * *
На лес быстро опустилась ночь: в этих краях дни коротки. Пока Мунглум разводил костер, нервно поглядывая по сторонам, Зарозиния с изяществом лесной кошки прокралась туда, где Элрик раскладывал собранные им травы. Юная женщина опасливо взглянула на него и, видя, что он поглощен делом, устроилась рядом.
Он посмотрел на нее, слегка улыбнулся, и его странное лицо впервые показалось ей открытым и приятным.
— Некоторые из этих трав — лечебные, — сказал он, — а другие нужны, чтобы вызывать духов. А вот эти позволяют обрести невероятную силу, стоит их только понюхать. Правда, от этого обычные люди сходят с ума, но мне они пригодятся.
Зарозиния, откинув назад черные волосы, поинтересовалась:
— Ты в самом деле ужасный носитель зла из легенд, лорд Элрик? Или кому-то просто понравилось пугать твоим именем непослушных детей?
— Я не раз приносил людям зло, но обычно оно уже жило в их душах. Я не собираюсь оправдываться, так как знаю, кто я что сотворил. Я убивал черных магов и уничтожал захватчиков, но я же погубил и многих прекрасных воинов, и женщину, мою двоюродную сестру, которую любил. Правда, их, скорее, убил мой меч.
— Разве ты не хозяин своему мечу?
— Я часто сомневаюсь в этом. Но без него я беспомощен, — он сжал рукоять Приносящего Бурю, — и потому должен быть благодарен ему.
И снова его красные глаза, казалось, стали глубже, скрывая какую-то горькую тайну его души.
— Прости, если я вызвала неприятные воспоминания..
— Ты ни в чем не виновата, леди Зарозиния. Эта боль давно живет в моем сердце. А ты, наверное, даже немного успокоила ее.
Она чуть покраснела и улыбнулась:
— Я не распутница, сэр, но… Он быстро поднялся на ноги:
— Мунглум, как у нас там с костром?
