Не переставая вышагивать, ученый проговорил:
— Он не всемогущ. Иначе…
Он умолк. Всем, кто слышал и понял его, стало не по себе. Появилось ощущение, что кто-то — незримый — видит их, беззащитных, как солдат на открытой местности. Пронесся порыв ветра, и тени кустов задвигались по земле, как паутина, как сеть, брошенная под ноги.
— Не забывайте, что аппарат поврежден, — продолжал отвечать полковнику Александр Николаевич. — К тому же, если Великий Хозяин то существо, о котором я думаю, то этот помощник ему, возможно, больше не нужен. Мавр сделал свое дело…
Телефонный звонок поднял Алю с постели.
— Здравствуй! — послышался в трубке знакомый голос.
— Здравствуй, — ответила она. — А я уже заждалась твоего звонка. Решила — забыл.
— «Не забудешь того, что забыть невозможно». Она замерла в ожидании…
— Я приеду,
— Когда? — в ее голосе послышался испуг.
— Ты не хочешь?
— Я боюсь.
— Чего?
— Не знаю. Ты остановишься в гостинице?
— Нет. Я остановлюсь у тебя.
— Послушай, Юра, я сейчас же уеду куда-нибудь.
— Почему?
— Не знаю.
— Хочешь меня видеть?
— Хочу.
— Так в чем же дело?
— Не могу объяснить. А ты сам не понимаешь?
— Оставь эти глупости. Я приеду — и все будет в порядке.
В его голосе слышалась такая уверенность, что Аля больше не возражала. Только спросила:
— Когда?
— Через несколько дней.
Молчание… Очень тихо, так, что он едва расслышал, прошелестел ее голос:
— Когда приедешь, позвони в дверь три раза. Два длинных и один короткий…
Это был домашний код — только для своих. И потянулись пустые томительные дни. «Хоть бы скорее!» — торопила Аля. В ее квартире поселилась певчая птица — радостное тревожное ожидание.
У Али задрожали руки в тот вечер, когда из прихожей послышалось три звонка: два длинных и один короткий. Юра стоял за дверью с небольшим саквояжем в руке. Его усталое лицо улыбалось. А ей вдруг стало грустно. Жизнь показалась запутанным клубком ниток, с которым поиграл резвый котенок. «Не догадался цветов купить», — подумала она.
Он вошел, поставил саквояж, и неизвестно откуда в его руке появился букет алых гвоздик.
— Спасибо, — только и смогла сказать Аля. Он сел в кресло, где любил сидеть муж. Ей показалось, что она навсегда избавилась от одиночества, обрела даже больше, чем потеряла. Она останавливала себя, пыталась напоминать себе о расплате за радость, о днях разочарования и тоски, но пение птицы с радужными крыльями было сильнее.
— Будем ужинать, — сказала Аля. — Сейчас приготовлю.
— Я ужинал, давай лучше выпьем за встречу. Он достал из саквояжа коньяк и шампанское. Звенели рюмки, у Али кружилась голова, и все же она заметила, что он ничего не ест.
