— Я схожу за Славкой, — сказала Марианна, поднимаясь. — Заспался совсем Славка. Здравствуй, малыш, — по-учительски обратилась она к Федьке. — Какие у тебя красивые яблоки, наверное очень вкусные, — с фальшивым энтузиазмом добавила она, улыбаясь, обнажая асимметричные коронки.
Федька ничего не ответил.
— Посидите с нами, Марианна Евдокимовна, — попросил Демичев. — Славка еще придет, он знает дорогу. Милн, старина, как поживаешь? Спал хорошо?
Милн улыбнулся и кивнул. Они через стол пожали друг другу руки.
— К неграм подход особый, и уважение особое, — объяснил он остальным. — Если вы приходите в смешанную компанию, здороваться следует сперва с негром. Это характеризует вас, как воспитанного и либерального человека. Это прогрессивно.
Эдуард поманил Федьку и поставил его рядом с собой.
— Я есть хочу, — сообщил Федька, доверявший Эдуарду.
Эдуард кивнул, быстро намазал кусок поджаренного хлеба маслом, и протянул Федьке. Федька тут же стал поедать хлеб, чавкая и роняя крошки священнику на колени. Аделина посмотрела на Федьку неодобрительно.
— Отец Михаил, — продолжал тем временем здороваться Демичев. — Наше вам.
Священник любезно наклонил голову.
— Девушка симпатичная. Я давеча не спросил, как вас зовут. Уж вы меня извините.
Симпатичная девушка проигнорировала завуалированное приглашение назваться. Аделина вообще не любила косвенность и недосказанность. Демичев добродушно спросил напрямик,
— Так как же вас зовут?
— Аделина Александровна.
— Очень приятно, очень. Здравствуй еще раз, Амалия. Как спал, Некрасов?
— Хорошо, — мрачно сказал Некрасов, косясь на Амалию.
— А вы, значит, раньше командира встали, — Демичев улыбнулся Эдуарду. — Командир отсыпается.
Милн бросил Эдуарду быстрый взгляд, и Эдуард ничего не ответил — спокойно смотрел на Демичева, коему мог запросто, если очень нужно, тут же свернуть шею. Милн прав, решил Эдуард. Сперва надо разобраться, что тут к чему.
— Вадим мне сказал, что Герштейн нам не подходит, — обратился Демичев к Некрасову, — и вместо Герштейна он обещал привезти Пушкина.
— Левку, что ли? — Некрасов попытался развеселиться, но у него не вышло. — Он тут наговорит всем…
Тут в бар вошел историк Кудрявцев. Вид у историка был очень несчастный. Бледен был Кудрявцев и телом слаб.
— Славка! — обрадовалась Марианна.
Он махнул ей, и остальным, рукой, и подошел к Демичеву, улыбаясь застенчиво и болезненно.
— Ну, проснулся! — пробаритонил Демичев, вставая и делая жест, будто хотел одной рукой обнять Кудрявцева. — Садись… Черт, стульев мало. Возьми вон стул, от того столика, видишь?
