— Ты думаешь…
— Ольшевский, опомнись, — сказал Милн. — Это русская паранойя. Из ископаемых в этом округе — бурый уголь. Земледелие — все больше из Финляндии. Золота нет, нефти нет, убытки есть. Нафта-четыре, повторяю тебе — миф. А убытков у всех своих хватает.
— А база?
— Да, обязательно, — Милн кивнул. — Приедем и будем тут базу строить, под Новгородом. Мы с остальными-то базами не знаем, что делать.
— А зачем строить — там уже есть. Наша.
— Видел.
— И что же?
— Это не база «ваша», а дешевый субсидированный цирк. Для второсортных акробатов и неудавшихся фокусников. Из всего стада истребителей взлететь могут только два — с пятидесятипроцентной вероятностью.
— Это просто наш русский бардак. Нужно будет — все взлетят.
— Это не русский бардак, это русский цирк. Очень похоже на американский, но с другой окраской. У нас тоже такие базы есть. Для вида и для престижа. И туристов водить. В операторской сидят четыре индуса и что-то программируют на компьютерах. Что именно — никто не знает, ни местное начальство, ни Пентагон, ни разведка, ни правительство, ни даже они сами. Но мы отвлеклись от темы.
— Да. Значит, Демичев вызвал нас обоих в частном порядке, как…
— Как старых друзей, — пояснил Милн. — Нас здесь как бы нет. Поэтому…
— Поэтому, — продолжил Ольшевский, — если он действительно задумал что-то грандиозно-глобальное, то нам следует либо сообщить в наши заведения прямо сейчас, либо нам зачтут, и спишут нас с тобой в расход.
— Не совсем.
— Почти.
— Дураками прикинуться мы всегда сможем, — задумчиво сказал Милн.
— Да. У тебя это особенно залихватски получается.
Помолчали.
— Ладно, — сказал Милн. — Шутки шутками, но что же все-таки этот гад задумал? Есть у тебя предположения, помимо того, на что он намекает?
— Есть, но какие-то… фантастические. Как и то, на что он намекает.
— Такие у меня тоже есть. А реальные?
— Хмм.
— У меня есть одно, — сообщил Милн полушутливым тоном.
— Выкладывай.
— Он делает все это с ведома Москвы. И, возможно, Вашингтона.
— Продолжай.
— Наверху договорились. В конфликтах нынче запутались решительно все. И пришло время сказать хоть какую-нибудь правду. Никто этого делать не хочет, боятся за карьеру и репутацию. Все хотят, чтобы это кто-нибудь за них сделал. Демичев предложил свои услуги.
— То есть, — сказал Ольшевский, — вся эта бодяга — только для того, чтобы ему по телевизору выступить? Так есть гораздо проще средства это организовать.
— Есть. Но, видишь ли…
— Да, вижу, — кивнул Ольшевский. — Не тот эффект. Телевизионные личности могут трепать языками, сколько им влезет, это никого не волнует. Нужно, чтобы трепал кто-нибудь значительный. Достойная теория, но — несерьезная.
