Шнайдер кивнул на золотые погоны, где три звезды помещались среди двух просветов.
Ордена Орловский давно снял. Оставил лишь солдатские «Георгии» еще за японскую, да на шашке висели оба темляка, Анненский и Георгиевский.
– Я, между прочим, чины кровью заработал. По тылам не отсиживался и в штабах штаны не протирал.
– Ладно. Давай мириться. Как говорится, кто старое помянет… – произнес Яшка.
– Мы вроде и не ссорились. – Орловский пожал протянутую руку.
Конечно, Шнайдер был врагом. Его мир и мир Орловского ужиться вместе не могли. Но стоит ли конфликтовать в открытую? Тем более сейчас, когда от миров этих один пшик…
– А насчет всяких условий – инициатор не я. Это все Трофим. Он воду старательно мутит, – сказал Шнайдер.
Орловский чувствовал, что бывший приятель тоже имеет камень за пазухой, скорее всего – не один.
Тут откуда-то появился Курицын. Увидел, с кем разговаривает Георгий, и скромно остановился в сторонке.
– Извини, Яков. Скоро объявят посадку, а мне еще столько проверить надо.
– Между прочим, тобой очень интересовалась Вера. Передавала привет. Надеется на встречу. – Яшка подмигнул. Мол, ты и хват.
– Передавай и ей. – Привет ни к чему не обязывает. А встреча… Нужна ли она?
Яков прощально махнул рукой и решительно ввернулся в толпу.
– Что у тебя, Иван Захарович? – Курицын для Орловского был важнее всех граждан правительства вместе взятых.
Бородач замялся. Ему было неловко докучать просьбой, да, видно, иначе поступить не мог.
– Тут такое дело, ваше высокоблагородие, – как-то официально выдохнул соратник по последним странствиям. – Вдова Степана очень просила подсобить. Там делов-то на день. Ну и…
После освобождения Смоленска бородач так и остался при Орловском. Это получилось у него естественно, словно иначе быть не могло.
– Какие проблемы, Иван Захарович? Надо так надо. В списки ты не занесен. Да и дома, небось, ждут.
– Ну, нет, Егорий Юрьевич. Вместях вмешались в энто дело, вместях и до конца пойдем, – убежденно произнес солдат. – Да я токмо подмогну, а завтра ужо к вам.
– Договорились. – Улыбка Орловского была открытой. – Завтра жду. А пока считай себя в увольнительной.
Короткий гудок паровоза напомнил о скором отправлении.
– Ну, будь, Иван Захарович!
– Вам тоже счастливо, ваше высокоблагородие. Чтоб, значица, все было спокойно.
– А вот этого обещать не могу. Не от меня зависит.
– Господин подполковник! – послышался голос Петрова, и Орловский коротко отозвался:
– Иду.
В кабинете Яшку уже дожидались Либченко и Бородавкин. Новый начальник школы удобно устроился в гостевом кресле и коротал время, полируя холеные ногти. Бородавкин вел себя проще: уселся прямо на подоконник у раскрытого по случаю хорошей погоды окна и одну за другой смолил хозяйские папиросы.
