— За деда я ручаюсь, — уверенно ответил Герка, хотя в точности и не знал смысла последнего слова. — Он свой человек. Меня всегда слушается.
Эта милая Людмила вскинула удивленно на него большие чёрные глаза, удержалась от какого-то замечания и огорченно призналась:
— А я вот не могу ручаться за тётечку. Понятия не имею, как она отнесётся к нашему детективу.
— Пусть Голгофа живёт у нас на сеновале, — предложил Герка. — И пусть твоя тётечка ничего не знает.
— Мне бы хотелось, чтобы она была с нами, но… Предположим, мы прячем Голгофу на сеновале. Но ведь папа всё равно будет искать её.
— Ещё как! Если меня одну не отпускали гулять в городе, то что будет дома, когда узнают, что я уехала куда-то к какой-то подруге! Папа первым делом обратится в милицию.
— Тем интереснее! — неожиданно обрадовалась эта милая Людмила. — Товарищи, предлагаю план! Мы не будем гадать, как отреагируют дед и тётечка на нашу замечательную затею! Мы прямо и честно заявим им обо всем! Пусть они размышляют, как быть дальше! Они взрослые, они обязаны нам помогать!
— Вот сейчас я испугалась по-настоящему, — прошептала Голгофа. — Скоро пройдет. Поживу на свободе, пока меня не поймают. Купаться мы сегодня будем или нет?
— Сегодня мы будем всё! — торжественно и весело пообещала эта милая Людмила. — Товарищи детективы, за мной!
— Подожди, подожди, — остановил Герка. — Предлагаю сейчас же ввести в курс дела деда. Так нам удобнее будет жить на свободе.
Геркнно предложение было принято.
Не переставая полоть, морковь, вернее, делая вид, что он продолжает полоть морковь, дед Игнатий Савельевич терпеливо и даже покорно выслушал многословный, сбивчивый и торопливый рассказ ребят. Потом он сел на травку, медленно достал кисет, ещё медленнее и очень долго искал по карманам аккуратно сложенную квадратиками бумагу, не спеша оторвал листочек, старательно согнул его, осторожно развязал кисет, насыпал в бумажку табак, свернул цигарку, завязал кисет, по всем карманам медленно и долго искал спички, закурил и лишь тогда ответил измученным ожиданием ребятам:
— Допустим, Голгофа не выдержала ненормальной домашней обстановки и покинула дом. То есть сбежала. Допустим, прекрасно получилось. Для неё. И вы довольны. Но ведь всё равно поймают. От милиции не скроешься.
— А пока не поймают, я хоть немножечко, хоть крохотулечку поживу по-человечески, — печально сказала Голгофа, на которую сейчас было жалко смотреть, до того она несчастно выглядела.
