Человек Без Тела. Или у тебя информация не точная. Гретту я не убивал"
- Убил, - настойчиво произнес Человек Без Тела. - Вспомни, как умерла ваша собака?
"Она старая стала. У нее лапы задние стали отказывать. Падала, подняться не могла. И еще она ослепла почти, и слышать плохо стала.
И тогда…"
Я замялся с продолжением.
- Ну, ну, - подбодрил меня Человек Без Тела.
"Папа увез ее в лечебницу, и Гретту там усыпили", - сокрушенно признался я.
- Только не говори мне, что ты здесь не при чем, что это была только папина инициатива. И не говори, что это ветеринар поставил ей смертельный укол.
"А разве это не так?"
- Подлец ты все-таки, Колян! - вздохнул Человек Без Тела. - Ты кажешься мне омерзительным в своем желании отвертеться от содеянного. Да, Гретту отвез на усыпление твой отец. Да, инъекция на совести ветеринара. А ты? Ты ни в чем не виноват? Ты - белый и пушистый? Виноват ты, Колян, еще как виноват! Виноват в том, что не спорил с отцом, не убедил его в том, чтобы Гретта умерла своей смертью, не бегал по ветеринарным аптекам в поисках витаминов и стимуляторов. Тебе так было проще. Нет человека (пардон, собаки), нет проблемы. Не надо за ней говешки убирать и лужи подтирать, не надо ее по десять раз за прогулку с земли поднимать. Да и вообще, гулять не надо, время свое драгоценное тратить. Тебе Гретта мешала!
"Но так многие делают!", - пытался еще сопротивляться я, хотя уже согласился с Человеком Без Тела. Я уже понимал, что это я, хоть и отчасти, виноват в смерти Гретты. - "Так поступают все. Усыпляют своих питомцев, когда понимают, что их конец близок. Чтобы не мучились"
- Все? Да, все. Потому я и называю всех вас подлецами. Вы решаете
- жить или не жить. Вы. Сами. За других. А право вы на это имеете? А ты спросил у своей Гретты - хочет ли она умирать? Она, собака твоя, смерти не боялась. Животные смерти не боятся, они не знают, что это такое. Они с вами, с подлецами, расставаться не хотят. Они вас любят.
Я был растоптан, а Человек Без Тела, казалось, наслаждался моим поражением и моим раскаяньем.
Он меня добил:
- Гретта прожила бы еще четыре месяца и восемь дней. Немного. Но эти четыре месяца и восемь дней она была бы рядом с тобой.
Если бы я мог я сейчас, завыл бы, как пес или разрыдался бы, как ребенок. Я вспомнил грустные, всепонимающие глаза Гретты, когда ее уводили на смерть. Отец надел на нее ошейник, снял с крючка намордник (о том, что намордник необходим, сказал ветеринар) и повел
