Следует заметить, что Николай Витальевич при всех своих замечательных качествах и свойствах имел один существенный недостаток в лице двадцатипятилетнего сына Никиты от первого брака, балбеса и шалопая. Никита с первого взгляда невзлюбил мачеху за, как он выражался, постное лицо. Почти сразу после водворения Евстолии в их шикарных апартаментах на Садовой улице он съехал к себе, благо отец предусмотрительно купил ему однокомнатную квартиру на Васильевском острове. Разумеется, Евстолия только приветствовала Никитин скорый отъезд, но, к сожалению, сын имел обыкновение чуть ли не раз в месяц напиваться (как опять же он сам выражался) в сосиску и приезжать скандалить и изгаляться в дом отца.
Обжегшись на Никите, Николай Витальевич никаких детей больше заводить не хотел, что шло вразрез с желаниями Евстолии. Она мечтала родить сына, однако то ли в связи с возрастом что-то уже было не так в ее организме, то ли на нее отрицательно действовало неприятие мужем ее беременностей, но она так и не смогла выносить ни одного ребенка до конца. После четвертого выкидыша, который сопровождался страшной кровопотерей и после которого она долго болела, Евстолия решила остановиться. Судьбу не переспоришь и не обманешь. Ее мать, которая мечтала, чтобы у дочери было все как у нормальных женщин, советовала ей взять ребенка из дома малютки, но на это Евстолия пойти не могла. Она уже навидалась, какими отвратительными могут быть чужие дети. С нее и Никиты хватит. После неудачи с деторождением ожесточившаяся Евстолия пристрастилась к яростному курению, которого Николай Витальевич не одобрял, но противиться этому не мог. Ему нечего было предложить жене взамен несостоявшегося материнства.
Когда же в доме появилась Анечка, обычно желчная и нетерпимая Евстолия несколько оттаяла и даже взяла ее под свою опеку и покровительство. Девушка оказалась совершенно неопытной, застенчивой, без всякого повода краснела до слез, и Евстолия относилась к ней почти как к дочери. Ей тогда было сорок, а Анечке двадцать два. Анечка взяла на себя почти все обязанности по дому, и Егоровы зажили веселее. У них стали чаще бывать гости, очень полюбившие Анечкины пироги, ватрушки и сдобные булочки.
И все было бы хорошо, если бы не Никита. Заявившись в очередной раз в дом к отцу в безобразно пьяном состоянии и очнувшись на следующий день от примочек милой застенчивой девушки со сказочной косой чуть ли не до полу, он не пожелал убираться к себе на Васильевский остров.
