– Что ты имеешь в виду?
– Я имею в виду папочкину коллекцию книг и альбомов по древнерусской живописи.
– Зачем она тебе? – сдерживая подступающую к горлу ярость, очень спокойно спросила Евстолия.
– Я нашел на нее покупателя, – ответил Никита и гадко улыбнулся.
– Но зачем ее продавать? С течением времени она только ценнее становится!
– А затем, что мне нужны деньги! – рявкнул Никита, и Анечка, прижавшаяся спиной к одному из книжных шкафов, вздрогнула. Стекло дверцы издало короткий гулкий звук.
– Ты не можешь продать коллекцию Николая Витальевича, потому что она тебе не принадлежит. Ты же не собираешься совершить уголовное преступление? – сказала Евстолия и саркастически улыбнулась.
Все многочисленные морщины ее лица опять перестроились в лучи, разбегающиеся ото рта и глаз, усугубив выражение сарказма, что, разумеется, не могло понравиться Никите. Он подался к мачехе всем телом и, неприятно оскалившись, с угрозой в голосе произнес:
– А вы перепишите на меня книги отца, и дело с концом!
– Коллекция не моя… Николай Витальевич давно подарил ее Юрию… Он юридический владелец…
Евстолии не хотелось упоминать Юру, но выбора не было. Никита довольно улыбнулся и, нагло хохотнув, спросил:
– А вы случаем не забыли, чей он сын?
– Он мой сын!! – крикнула Евстолия, дрогнув бесцветными губами. – Я его вырастила! А ты тут сбоку припека! Юра за всю свою жизнь видел тебя раза два от силы! Кому ты нужен!
– А вот чтобы со мной лишний раз не встречаться, пусть и передаст право на владение коллекцией мне! И не только на книги по русской живописи! Тот человек, о котором я говорил, возможно, потом купит и все остальное!
– Никита! Побойся бога! Твой отец собирал эту коллекцию всю жизнь! Зачем же ее разбазаривать?!
– Я уже говорил, что мне нужны деньги! И срочно нужны! Поэтому оставьте свои сантименты при себе!
– При чем тут сантименты? Ты подумал, у кого собираешься отобрать ценное имущество?! Я тебе этого не позволю!!
Последние слова вырвались у Евстолии каким-то жалким скрежетом. Она натужно закашлялась, а Никита расхохотался:
– Да разве вы можете мне не позволить, дорогая Евстолия Васильна! Мало того, что из постельки-то не выпрыгнуть, так вы еще и Юрке – никто и ничто!
– Я мать, – прошептала Евстолия, – так и в его свидетельстве о рождении написано…
– Нашлась мамаша! Да если мне будет надо, я добьюсь медицинской экспертизы, и Юрка получит официальные доказательства того, кто его настоящая мать! И вообще, давно уже пора сказать ему, кто есть кто! А то уж больно много о себе воображаете, Евстолия Васильна! Мумия вы наша! Нефертити… пересохшая!
