Первый взмах, и мазок, и аккорд… и уже голова закружилась;
И уже кто-то бьется, как стерлядь об лед, а кто-то –
как раненый лебедь – в пике.
Я смущен. Я растроган. Ужели опять получилось?
Так внимайте, друзья, как опасную бритву стихов буду править
на ваших сердец оселке:
Шумел камыш, и ветер в ивах, и перекатами река.
По небу мрачному носились, клубясь, густые облака.
Склонялся к своему исходу и угасал осенний день,
Покоя жаждала природа. Её вся эта поебень
Уже изрядно притомила. Она мечтала о весне,
Как я мечтаю о прекрасном… А впрочем, речь не обо мне…
Август, 2000г.
Три богатыря (Опасно, экстремальная лексика!)
1
Нарисовавший «Богатырскую заставу» русский живописец Васнецов
Не догадался сообщить народу, что же стало с витязями дальше.
Но это ж крайне важно, знать ВСЕ подвиги могучих основателей-отцов!
И я имею наглость сей пробел заполнить, постаравшися избегнуть фальши.
Вот Илья. Мужик! Могуч, степенен, бородат.
Взгляд – что два клинка звенящей доброй стали.
Озирается из-под руки; рука ж – лопата из лопат, –
Покрупнее тех, которыми стахановцы угли кидали!
На предплечье – трёхпудовая шипастая балда,
Что зовется исстари у нас то палицей, а то и булавою.
Или «Morning Star» на Западе, что значит «Утренняя яркая звезда».
Сам же мается похмельем: постучал намедни крепко ендовою.
Под доспехом у Ильи – саженных плеч развал,
Кость из чугуна, ножищи – словно корни векового дуба;
Мощный зад, обширный торс, и шишка – с коленвал,
И муде – с семифунтовое ядро, и не меньше, чем с кулак – залупа.
Рядом с ним, одёсную, Добрыня-богатырь, Никиты сын.
Самый тот, что Змея, балуясь, мечом наследным трижды обезглавил.
Благороден, аристократичен – как-никак, столбовый дворянин.
Но под маскою суровости – изрядный похуист, ветрогон и нарушитель многих правил.
У Добрыни меч – булатом, древностью достоин множества похвал,
И броня, что дорогого стоит – вся в финифти, злате, яхонтовых звёздах.
А Добрыня… он весьма активный мужеложец, суть – бисексуал,
Что совсем не редкость в родовитых голубых дворянских гнёздах.
Ошую Алёша, сын поповский, молодой, но резкий, словно кнут.
Тоже здоровяк. Он Идолищу снёс башку посредством шапки, полной дроби.
Лук его таков, что четверо быков усрутся, и, однако ж, не согнут.
Скользкий он, Попович, хитрожопый, но кочевников вполне исправно гробит.
Славен он и тем, что прытко портит девок, споро кроет мужних баб,
Не гнушается ни скромницей, ни блядью, ни чернавкой, ни княжною.
