Потом Этиаран внезапно остановилась и осмотрелась. Когда она втянула носом воздух, черты ее исказила гримаса отвращения и тревоги. Она повела головой, словно пытаясь засечь источник угрозы.
Кавинант последовал ее примеру, и тотчас его охватила дрожь предчувствия опасности. Он почувствовал, что в воздухе на самом деле что-то не то, что-то фальшивое. Этого не было в непосредственной близости — запах деревьев, травы и цветов, благоухающих после дождя, были такими, какими им положено быть, но это примешивалось к ним, как нечто тревожное, неуместное, неестественное. Кавинант инстинктивно понял, что это был запах болезни — запах преднамеренного зла.
Спустя мгновение ветер переменился и запах исчез. Но эта примесь зла обострила все чувства Кавинанта; контраст усилил впечатление того, что все окружавшее его было реальным. Сделав интуитивное усилие, он осознал перемену, произошедшую внутри него. Каким-то образом, совершенно ошеломившим Кавинанта, чувства его перешли в новое качество. Он смотрел на траву, вдыхал ее свежесть — и видел ее зелень, ее бьющую ключом жизнь, ее уместность в окружающем мире. Переведя взгляд на росшую поблизости алианту, он ощутил исходящее от нее такое чувство силы и здоровья, которое потрясло его.
Мысли его закружились, смешались, затем внезапно прояснились вокруг образа здоровья. Он видел здоровье, чувствовал по запаху естественную пригодность к жизнеспособности, ощущал истинную роскошь и изобилие весны. Здоровье было очень ярко и живо вокруг него, как если бы дух жизни Страны стал осязаемым воплощением. Это было похоже на то, как если бы он попал без всякого предупреждения в абсолютно иную вселенную. Даже Этиаран — она смотрела на его восторг с озадаченным удивлением — была окружена ореолом явного здоровья, хотя ее жизнь осложнялась тревогами, усталостью, болью, необходимостью принимать решения.
— Черт возьми, — подумал про себя Кавинант. — Неужели ореол проказы столь же очевиден для нее? Тогда почему она не понимает? — Он отвернулся от ее взгляда, обдумывая способ, каким можно было бы проверить свои и ее глаза. Спустя мгновение он заметил рядом с одной из горных вершин деревозолотень, с которым, казалось, что-то было не в порядке. Во всех отношениях, доступных чувствам Кавинанта, оно было нормальным и здоровым, но при этом таило в себе выражение какого-то внутреннего недуга, какой-то странной печали — во всяком случае, так показалось Кавинанту. Указывая на дерево, Кавинант спросил Этиаран, что она видит.
