стариком и мальчиком; разделив со мной
опасность, ты в случае успеха разделишь со мной и высшие почести». (8) Выслушав
это, трибун в душе ужаснулся, но не потерял разума, ибо был человеком
рассудительным (он ведь был родом сириец, а восточные люди хитры на выдумки).
Видя, что Плавтиан вне себя, и зная его могущество, Сатурнин не стал
противоречить ему, чтобы не понести за это наказания. Он сделал вид, что
услышал нечто желанное ему и радостное, и, склонившись перед Плавтианом ниц
[93], как императором, попросил письменного
приказа об убийстве. (9) У тиранов есть такой обычай, если они посылали
кого-нибудь с поручением убить без суда, то давали письменное распоряжение,
чтобы деяние было подтверждено приказом
[94].
Плавтиан, ослепленный своей страстью, дает ему письменный приказ и посылает на
убийство, добавив, что после смерти обоих императоров следует послать за ним,
не дожидаясь, пока дело получит огласку, чтобы он появился во дворце раньше,
чем узнают о захвате им императорской власти.
12. (1) Выйдя после этого уговора, трибун, как и всегда, беспрепятственно
прошел через весь дворец. Понимая, что невозможно было бы убить двух
императоров, живущих к тому же в разных зданиях, он остановился перед спальней
Севера и позвал охранителей императорского покоя, требуя впустить его к Северу
для некоего сообщения, касающегося жизни и безопасности императора. Те доложили
Северу и по его повелению ввели к нему трибуна. (2) Войдя, Сатурнин сказал: «Я
пришел к тебе, о владыка, не убийцей и палачом, как думает тот, кто послал
меня, но, как я сам хочу, — спасителем и другом. Ибо Плавтиан, злоумышляя
против власти, поручил мне убить и тебя и твоего сына, причем сделал это не
только на словах, но и письменно. Вот его приказ. Я согласился для того, чтобы
из-за моего отказа он не поручил бы этого другому; теперь же я пришел открыть
тебе все и обнаружить дерзкий замысел». (3) Сатурнин со слезами произнес все
это, но Север не сразу поверил ему, так как был сердечно расположен к Плавтиану
и заподозрил здесь какой-то умысел и интригу. Он думал, что его собственный сын
из вражды к Плавтиану и ненависти к своей жене, его дочери, придумал против
него эту хитрость и смертельную клевету[95].
(4) Послав за сыном, Север стал упрекать его в том, что он строит козни против
преданного человека и к тому же родственника. Сначала Антонин клятвенно уверял,
что не знает, о чем идет речь, но поскольку трибун настаивал и показал
письменный приказ, Антонин стал ободрять его и требовать новых улик.
