оказались не в
состоянии оберечь и спасти, но трусливо предали его. За столь великие проступки
и дерзновенные дела вы достойны бесчисленного количества смертей, если бы
кто-нибудь пожелал определить кару. Вы видите, что вам следует претерпеть; но я
пощажу вас и не убью и не буду подражать делам ваших рук; (8) однако так как
было бы и нечестиво и несправедливо, чтобы вы оставались телохранителями
государя, — вы, кощунственно нарушившие присягу, запятнавшие свои правые руки
родственной и императорской кровью, предавшие верность и надежность стражи, —
получите как дар моего человеколюбия ваши души и тела, но воинам, оцепившим
вас, я велю разжаловать вас и, сняв с вас имеющуюся на вас воинскую одежду
[94], отпустить вас обнаженными. (9) Приказываю
вам уйти как можно дальше от Рима; угрожаю, клянусь и заявляю, что если
кто-нибудь из вас окажется ближе сотого мильного камня от Рима
[95], он поплатится головой».
(10) После такого его приказа иллирийские воины, подбежав, отнимают
висевшие у них на боку и служившие для шествий короткие мечи, украшенные
серебром и золотом, и, сорвав с них пояса, одежды и всякие воинские знаки,
выгнали их. (11) Они же, вероломно преданные и захваченные хитростью,
подчинялись — что было делать обнаженным против вооруженных и немногочисленным
против многочисленных? Они ушли, сокрушаясь, и были рады дарованной им
сохранности, но, схваченные позорным и издевательским образом, раскаивались в
том, что пришли невооруженными. (12) Север прибегнул и к другой хитрости:
опасаясь, как бы они после разжалования в отчаянии не побежали в лагерь и не
взялись за оружие, он предварительно послал отборных, известных ему своей силой
людей разными дорогами и тропинками, чтобы они незаметно вошли в лагерь[96], где не было ни одного человека, и,
завладев оружием, не пускали бы тех, если бы те подступили. Такое наказание
получили убийцы Пертинакса.
14. (1) Север же со всем прочим вооруженным войском вступает в Рим; при
самом своем появлении он поразил и привел в ужас римлян своими удачными
дерзновенными деяниями. Народ и сенат принимал с пальмовыми ветвями первого из
людей и государей, бескровно и без труда завершившего столь великие начинания.
(2) Все в нем вызывало удивление, больше всего — присутствие ума, стойкость в
трудах, соединенная с твердой уверенностью, смелость в дерзновениях. После того
как народ принял его со славословием и сенат приветствовал его при вступлении в
город, он, поднявшись в храм Юпитера и принеся жертву, совершив, как это
полагается го-
