Для него не было ничего святого. Своих кормильцев-мулов он звал не иначе как "преподобными", а в часы досуга усаживался у ворот сарая и вслух по складам читал свои любимые газеты – самые возмутительные листки, которые только издавались в Мадриде. При этом его зычный бас доносился до верхних этажей, и обитательницы их с ужасом косились на газету, словно на бочку с динамитом.
И этот человек, столь жаждавший переворотов, мечтавший о "грозном часе", по иронии судьбы жил в квартале, именовавшемся "Тихим".
Случайная стычка его жены с соседской прислугой выводила Пепе из себя. Проклятья сыпались тогда, как из бездонной бочки: он грозил подняться наверх и свернуть шеи всем жильцам, а дом поджечь. Стоило капле воды упасть на него с балкона, как из зачумленной его пасти вылетала мрачная вереница опороченных святых под аккомпанемент устрашающих предсказаний.
– Придет день, – кричал он, – когда все встанет на свое место: бедняки окажутся наверху, как им и положено быть, а богачи – внизу.
Ненависть извозчика распространялась, впрочем, только на взрослых. Если же мимо него пробегал какой-нибудь мальчишка, Пепе улыбался, широко разевая рот, как людоед из детской сказки, и тянулся погладить сорванца своей огромной лапой.
Словно дав зарок не оставлять никого в покое, Пепе привязывался даже к бездомной кошке, что добывала себе пропитание набегами на кухни и кладовки. (Жильцы терпели ее лишь потому, что она избавляла их от крыс и мышей.)
Окотившись, эта бродяжка в белой шелковой шубке вздумала, точно в насмешку, поселиться со своим потомством прямо под окнами Пепе.
Надо было послушать, какую лавину ругани обрушил на ее голову извозчик! Да разве у него тут хлев, чтобы всякая тварь пачкала его двор своими ублюдками? Когда-нибудь он обозлится не на шутку, и тогда этой твари не поздоровится: вон об ту стену размозжит он голову и ей и ее отродью!
"Людоед" орал и по сто раз на день угрожал кошке страшной карой, а котята между тем спокойно дремали в углу двора, сбившись в пушистый черно-рыжий клубок, или поглядывали на извозчика и хором мяукали в ответ на все угрозы; глаза их светились холодным фосфорическим блеском.
Ну и лето в тот год выдалось! Работы мало, а тут еще эта адская жарища. Она портила настроение Пепе и доводила до кипения котел с проклятиями, которые извергались стремительно, как лава.
Люди "со средствами", видите ли, благоденствуют в Биаррице и СанСебастьяне, освежая свою шкуру в море, а он должен жариться в этом пекле. Хоть бы море вышло из берегов и поглотило всех этих паразитов! Разъезжают по курортам, а ты из-за них сидишь без работы. Целых два дня повозку не запрягал! Если так будет продолжаться, придется сожрать "преподобных" с вареной картошкой или наложить руку на "домашнюю птицу", – так Пепе окрестил кошку с котятами.
